Геннадий Литаврин - Раннефеодальные государства на Балканах VI–XII вв.

Особенно последовательно и целенаправленно такой курс на разрыв с прежней государственно-правовой традицией старых политических центров (Дукли, Захумья, Травунии) проводился Неманей и его сыновьями — Стефаном, ставшим королем нового Сербского государства (1217), и Саввой, первым архиепископом самостоятельной сербской церкви, в сфере политической идеологии. Уже первые памятники новой (рашской) династической доктрины свидетельствовали о тщательной разработке и обосновании неоспоримого права Немани и Неманичей на всю территорию сербских земель, на верховную власть наследника Немани над всеми прочими членами династии. Все это оказалось несовместимым с каким бы то ни было признанием владельческих или соправительских прав «братии» [399] Наумов Е. Н . Господствующий класс…, с. 188 и след. .

С этой целью из всех литературных памятников новой эпохи тщательно удалялись всякие упоминания о предшественниках Немани, о самостоятельных княжествах или владетельных родах, даже близких родственниках самого Немани. С целью резко отделить в истории Сербии эпоху Немани, утвердить незыблемость его права и права его потомков первые Неманичи стремились упрочить свою династию как «светородную», установить культ «святого» ее основоположника и основателя «Сербского царства» — Стефана Немани, а затем дополнить этот культ почитанием и других «святых» представителей данного господствующего рода [400] Ср., например: Павловић Л . Култови лица код Срба и Македопаца. Смедерево, 1965, с. 42 и сл. .

Как известно, сложный процесс консолидации сербских земель в конце XII — начале XIII в. протекал отнюдь не беспрепятственно, как это можно заключить по ряду источников, в особенности по житиям Немани и его сыновей. Напротив, рубеж XII–XIII вв., являющийся одновременно рубежом между раннесредневековым Сербским государством и державой развитого феодализма, был ознаменовал ожесточенной борьбой между наследниками Немани, длительным (вплоть до 1216 г.) противоборством двух главных политических центров — Рашки и Зеты (Дукли), а также заметным обособлением третьей части прежнего Сербского государства — Захумья. Окончательно завершился процесс объединения сербских земель и формирования устойчивого государственного образования лишь во втором десятилетии XIII в.

Итак, развитие сербской раннефеодальной государственности заняло целую историческую эпоху, в ходе которой можно наметить ряд различных этапов, для каждого из которых характерны свои особенности. В качестве наиболее общей специфической черты этого процесса следует указать на его чрезвычайную сложность и длительность. Впервые единое государство, включавшее все сербские земли, возникло лишь к середине XI в., а окончательно центростремительные тенденции одержали верх только в конце XII — начале XIII в.

Изучение генезиса первичных надобщинных образований и ранних форм государства в Хорватии затруднено чрезвычайной скудостью необходимых данных. Письменные источники, в которых содержатся отрывочные сведения по раннесредневековой истории страны, в большей части не вполне надежны. Таковы эпиграфические памятники, зачастую не поддающиеся датировке; акты и грамоты, нередко оказывающиеся фальсификатами или содержащие поздние интерполяции; сочинения византийских, франкских, итальянских средневековых далматинских историков, отражающие обыкновенно позднюю традицию либо передающие тенденциозную точку зрения заинтересованных сторон. Вследствие итого немало свидетельств об образе жизни, уровне производства и культуры, характере социально-политической структуры раннегосударственных хорватских образований может быть интерпретировано лишь гипотетически. В историографии ведутся дискуссии практически по всем ключевым вопросам развития раннесредневекового Хорватского государства — его хронологии, системы управления, социальной стратификации, становления феодальных отношений и др. [401] См. об этих спорах: Klaić N . Povijest Hrvata u ranom srednjem vijeku. Zagreb, 1971, s. 55–92; Вейс I . Još о problemu formiranja feudalnih država u Južnih Slavena. — In: Radovi, (Zagreb), 1976, N 8, s. 98–161; Бромлей Ю. В . Становление феодализма в Хорватии. М., 1964, с. 18–80.

Согласно известиям Константина Багрянородного хорваты появились на Балканском полуострове в правление императора Ираклия в 20–30-е годы VII в. Эта условная дата может быть принята как terminus post quern становления ранней государственности хорватов. Конечным пределом является 1102 г. — дата коронации венгерского короля Кальмана венцом Хорватского королевства.

Уровень общественно-политического развития хорватов периода их переселения определить трудно. На военно-демократическое устройство раннехорватского общества указывают, возможно, первые легендарные известия о политической организации у хорватов в это время, принадлежащие неизвестному автору середины X в. и зафиксированные в 30-й главе труда Константина Багрянородного «Об управлении империей». Там говорится об отделении от белых хорватов одного рода, возглавляемого пятью братьями — Клуком, Ловелом, Косендзисом, Мухло и Хорватом — и двумя сестрами — Тугой и Вугой, и о переселении их «вместе с их народом (λαός) в Далмацию (КБ, с. 291). Некоторые из имен семи кровных родичей (в них обычно видят вождей племен) находят соответствие в топонимике и этнонимике, некоторые же остаются и поныне загадочными [402] Историографию вопроса см.: De adm. imp., II, р. 116–117, ВИИНЈ, т. И, с. 30. . Признавая историческую достоверность основы предания, можно попытаться представить начальный этап становления Хорватского государства. 30-я глава свидетельствует, что к VII в. у хорватов выделился слой людей, стоящих над первобытными общинами. Они принадлежали к одному роду, который можно рассматривать в качестве зарождающегося правящего рода. И если верно мнение Г. Диттена, что слово Хаос в указанном контексте означало «военное окружение правящего рода» [403] Ditten Н . Bemerkungen zu den ersten Ansatzen zur Staatsbildung bei Kroaten und Serben im 7. Jh. — In: Beitrage zur byzantinischen Geschichte im 9.–11. Jh. Pr., 1978, S. 452. , то постепенное возвышение этого рода над племенем опиралось, вероятно, уже в то время не только на авторитет исполняемых его представителями общественных функций, но и на возникающий аппарат власти.

Вывод этот, однако, требует крайней осторожности, поскольку рассмотренное сообщение, восходящее к хорватской фольклорной традиции, не может служить прочным основанием для суждения о существовании у далматинских хорватов в начале VII в. протогосударственной структуры. Другие письменные известия еще более ненадежны. Известие Константина Багрянородного о том, что хорваты выполняли распоряжение Ираклия, ведя военные действия против аваров и заселяя в последующем территории провинции Далмации (КБ, с. 233), доказывает как будто наличие у хорватов устойчивой организации [404] Тъпкова-Заимова В . Византия, България и образуването на средновековните балкански държави. — В кн.: България в света от древността до наши дни. С., 1979, т. 1, с. 48. , но не является свидетельством более высокой ступени их политического и социально-экономического развития по сравнению с соседними племенами [405] Ljubinković М . Ka problemu kontinuiteta Iliri — Slaveni. — In: Centar za balkanološka ispitivanja Akademije nauka i umjetnosti Bosnije i Hercegovine. Sarajevo, 1969, knj. 12. Posebna izdanja, s. 205. . К 678 г. относится сообщение Феофана о приеме Константином IV послов аварского хагана, послов «королей», «экзархов», а также «выдающихся представителей западных народов». Чисто логическое заключение Ф. Шишича о присутствии среди послов вождей «далматинских славян» [406] Sišic F. Povijest Hrvata u vrijeme narodnih vladara. Zagrev, 1925, s. 271. неосторожно истолковывалось впоследствии как доказательство высокого уровня политического развития хорватов в VII в. [407] Zasterova B. Zu einigen Fragen aus der Geschichte der slawischen Kolonisation auf dem Balkan. — In: Stuđien zum 7. Jh. in Byzanz. В., 1976, S. 65; cp.: Вейс I . Još о problemu…, s. 108.