Владимир Пашуто - Образование Литовского государства

Отмеченные выше три вида феодального землевладения, известные в первые десятилетия существования литовской раннефеодальной монархии, как бы отражают путь, пройденный первыми собственниками земли от небольших вотчин до владений, охватывающих целые волости, земли и княжения (доступные нам источники изображают Литву уже имеющей территориальное деление, упоминая: territormm, terra, regio, lant, districtus , позднее известные под названием «волость») [1486] К. Ауizоnis-1, S. 20. . Процесс формирования Литовского государства протекал в условиях острых противоречий среди разного рода собственников земли. Но жизнь вынуждала этих оторвавшихся от общин и вставших над ними людей объединять усилия для укрепления своего господства над трудящимися в самой Литве; угроза со стороны Ордена, Руси и Польши еще больше заставляла спешить с этим делом.

Происходила консолидация привилегированных землевладельцев в одно феодальное сословие, в котором прежнее имущественное неравенство было зафиксировано в его сословных группах. Наиболее многочисленную группу составляло мелкое служилое боярство, как и встарь, но теперь уже лишь с санкции правительства, продолжавшее пополнять свои ряды за счет богатеющей части крестьян; далее следовали крупные служилые бояре и князья; все это увенчивалось наиболее богатой частью сословия — правящей великокняжеской династией. Все вместе с помощью разветвленного государственного аппарата они осуществляли монополию своего сословия на земельную собственность и политическую власть в стране.

Боярское землевладение непрерывно укреплялось. Интересы боярства получили отражение в акте унии 1387 г., который подтвердил их сословные права на « castra, disctrictus, villas atque domos », гарантировал боярам-католикам права неотъемлемого владения и свободного распоряжения своими имениями, включая наследование вдов, сыновей и других родственников [1487] ZPL, p 1. . Это были права, которых в массе не имел прусский нобилитет и за которые боролся нобилитет жемайтский. Это еще один шаг по пути формирования сеньерии, более полного иммунитета и политической раздробленности.

По этому пути Литва шла гораздо медленнее, чем, скажем, раннефеодальная Русь. Лишь постепенно, с укреплением боярской собственности в коренной Литве и прекращением завоеваний на Руси возрастало могущество литовской знати. Оно отразилось в последующих привилеях, вплоть до специального дополнения II статута 1566 г., когда боярам было дано полное право распоряжения земельной собственностью — omnia iura, libertates et immunitates [1488] Pomniki prawa litewskiego, Kraków, 1900, str. 262–26. .

Развитие крупной феодальной собственности и соответственно прав жемайтского боярства хорошо отражает привилей 1492 г. И. Якубовский установил, что формуляр этого привилея, в частности, его первые тринадцать статей восходят к привилею Казимира 1440 г., который, в свою очередь, повторяет права, данные Жемайтии Витовтом и Ягайлом в 1413 г., когда она освободилась от ига Ордена [1489] И. Якубовский-1, № 4, стр. 239–278; № 6, стр. 245–303. . Хотя местное боярство к концу XIV в. насчитывало (если исходить из цифры заложников) до пятисот более богатых семейств, которые гордились своей знатностью, как erbare , все же по первоначальному привилею лишь три местных нобиля были уравнены в правах с литовско-польским боярством.

Последующие захваты и раздачи общинных земель укрепили это сословие. Привилеи берут под охрану и те владения, которые возникли до конца XIV в. и те, которые появились позднее: «Дали есмы всим бояром и поспольству ( omnibus bojaris et toti communitati )» семи поветов Жемайтии «тые вси, который [съ] стародавня ( ab antiquo tempore ) часу короля Владыслава, князя Витовта и отца наглого, мели и держали, яко села и иншыи речи держали ( tenebant et possidebant villas et alia ) при тых их вечне и неотмение заховываемо ( et possidere irrevocabiliter, et perpetuo )».

Здесь идет речь именно о тех владениях, которые были в Жемайтии с глубокой старины, времен Миндовга и Гедимина, ибо о новых имениях, полученных при Витовте и позднее, есть особая статья: «Теж подаваня ( donationes ) который шляхтам и бояром ( nobilibus et bojaris ) князь Витовт, Швидригайл и Жигимонт и теж отец наш доровали ( donaverunt ) хочом то ховати и держати» [1490] АЗР, т. I, № 103. .

Наиболее обширную группу привилегированного сословия составлял мелкий служилый люд, первоначально входивший в состав дружин, а затем известный под термином приятели, amici, vrunde . В XIII в. существование значительных дружин отмечено в Литве повсеместно: у налыненайского князя Суксе [1491] Он бежал к рижскому епископу cum multa numerositate fidelium ; cum omniwis ad se pertinentibus и получил от него свое владение in feodum (см. LU, t, I, Reg. 463, p. III — or 1268 r.). , ятвяжского — Скомонда [1492] PD, III, 211. Он ушел в русскую землю со всей семьей ( familia ) и друзьями ( et amicis ). , князя из центральной Литвы ( potentior de Lethonia ) Даугеруте [1493] ГЛ, XVII, 3; ср. XIII, 4. , князя из северной Литвы Лингевина [1494] LR, S. 71 (из немецкого плена он был освобожден «своими друзьями» — von den vrunden sin ). и др.

Эти freunde , известные в источниках и под названием kneclitin [1495] SRP, t. III, p. 284 (1407 г.). , clientes [1496] AKL, t. I, p. 12 (1392 г.). , еще встретятся нам, когда мы будем говорить о свободных крестьянах. Дело в том, что этот низший слой боярства ( armigeri sive bojari ) вербовался по традиции (идущей от дофеодальной старины) из более зажиточной части крестьянства [1497] Слово armiregis (PD, III, 148) Николай Ерошин передал через witinge (NE, v. 14168). .

В Литве этот процесс отражен источниками лишь начала XV в. (кануна жемайтского восстания 1418 г.) [1498] М. А. Ючас-2, стр. 164 и сл. . На прусских землях, в политике Ордена, эта тенденция обнаружилась раньше, перед самбийским восстанием 1295 г. По поводу такой политики Петр Дюсбург оставил даже специальное рассуждение в главе 220. Принятие христианства и верность Ордену определяют судьбу пруссов; в этом, как явствует из слов хрониста, суть социальной политики рыцарей. Орден не меняет социального положения тех нобилей ( de nobili, edil ), которые добровольно признали его власть, равно как и игнобилей ( unvri ).

Но горе тем нобилям, что оказались неверны: Unde multi sunt neophiti in terra Prussie, quorum progenitores fuerunt de nobili prosapia exorti (cp. Христбургский договор), ipsi vero propter suam maliciam, quam contra fidem et cristifideles exercuerunt, ignobilis estimati sunt . C другой стороны, — хорошо «верным» крестьянам, для лучших из них — открыт путь в нобилитет: alii vero quorum parentes erant ignobiles, donati sunt propter fidelia servicia fidei et fratribus exhibita libertati . Так нобиль по терминологии Николая Еропшна превращался в eigin knecht , а крестьянин, наоборот, получал вечную свободу и на « ewiclich si erbin habin // adii und herschaft davon » [1499] PD, III, с. 220; NE, w. 17909–18001, 18017–18022. .