Владимир Пашуто - Образование Литовского государства

Из писем Гедимина 1323 г. можно заключить кое-что о положении крестьян, населявших государственные земли. Приглашая в страну земледельцев из-за рубежа, великий князь обещает им землю и полную свободу от десятины, но лишь сроком на десять лет (и от иных повинностей — на пять лет); затем они должны будут вносить ее от урожая с полученной земли [1541] LU, t. II, № 690. « Agricolis, nostrum regnum intrandi commorandique volentibus, damus et concedimus ad decem annos colere libere absque censu, et medio tempore ab omni opere regio sint exemti; termino praedicto exspirato, et etiam secundum terrae fertilitatem, dabunt decimam, prout in aliis regnis vel populis dare consueverunt; ita tamen, quod nobiscum plus exuberabit granum, quam in aliis regnis est consuetum ». Cp. о подобных действиях Ордена (LU, t. I, № 362). .

Трудно согласиться с теми, кто говорит о полной свободе литовского крестьянства при Гедимине. Экономически здесь видно другое — крестьяне получают государственную великокняжескую землю и по истечении срока освоения обязаны за нее вносить налог в форме десятины. Князь — верховный собственник земли; крестьянин — ее владелец. Если так обстояло дело с действительно свободными зарубежными новоприходцами, то могло ли быть иным положение аборигенов, даже предполагая, что первоначально крестьяне имели широкие возможности колонизации не освоенных государством пущ. Эта колонизация могла лишь отсрочить начало закрепощения части земледельцев.

В Жемайтии, как нам известно, были какие-то (хотя и не столь большие) домениальные владения великих князей, видимо, переданные им местным нобилитетом на условиях обороны этой страны от Ордена. Позднее Витовт утверждал, что « in terra Samaytharum non fuit aliquis princeps et dominus terre (имеется в виду таких единовластных, как в Аукштайтии), sed erat una comunitas sub certis legibus gubernacionibus et iure gencium vivens, usque ad tempora predictorum dominorum regis Polonie et ducis Lithwanie, quorum gubernacioni propter certos inimicorum insultus, non tamquam obnoxii, sed liberi, quamdin ipsis placuisset se submiserunt » [1542] Lites, t. II, p. 150. .

Подлежит уточнению, что скрывалось за формальной свободой жемайтов. Из хроники Петра Дюсбурга ясно, что здесь имелось давнее расслоение на нобилей, из среды которых успела выделиться высшая знать, и. на простой народ ( populus communis ). Поскольку эти нобили — наследственные собственники значительных земельных имуществ [1543] См. часть I, § 4, стр. 159. , мы вправе и здесь предполагать существование зависимой от них челяди, холопов и т. п. Тем более, что, давая жемайтам прусское право, Орден видел здесь бояр, свободных и крестьян ( gebuwer ). Уже это, в сопоставлении с несвободой крестьян- gebuwer в прусском праве, заставляет признать существование зависимого крестьянства в Жемайтии.

Если бы тут все были полностью свободны, то не возник бы спор о судьбе местного крестьянства между правительством Витовта и Орденом. Этот спор произошел в связи с Салинским договором 1398 г. Учитывая относительно медленное развитие общественных отношений, мы можем с пользой применить относящиеся к нему документы для нашей темы.

Когда Витовт по Салинскому договору уступил Ордену Жемайтию до р. Невяжис, среди подписанных условий было одно, касавшееся крестьян, обязательство — выдавать беглых несвободных людей: zinshafftigen menschem , а также тех, die als eigen zinshafftig sin [1544] LU, t. IV, № 1478, p. 220; cp. GEGDV, p. 53. , что в латинском противне Витовта выражено словами — censitum и mancipium an servum [1545] LU, t. IV, № 1479, p. 225. . После подписания договора выяснилось, что жемайты бегут в независимую Литву; однако, когда Орден потребовал выдачи лиц обеих указанных категорий, то Витовт ответил, что будет возвращать лишь лично зависимых, несвободных людей ( eygene luty, eigene — servi, illiberi ), а что свободные крестьяне ( freie gebuwer ) под действие договора не попадают. Спор тянулся долгие годы и отразился в десяти орденских и двух литовских документах [1546] Cм. Z. Ivinskis-1, S. 42 и сл.; CDP, t. VI, № 109, 112 (1401 r.); t. V, № 122; t. VI, № 113, 123 (1402 r.); t. V, № 134 (1403 r.), 135; t. VI, № 140, 146, 159; t. V, № 137; GEV, p. 199 (1409 r.), 976–1000; надо иметь в виду, что о точке зрения Витовта мы можем судить только на основе документов Ордена. , среди которых наиболее важны грамоты Витовта и Ордена (1401 г.).

Спор возник потому, что у юристов Ордена и великого князя был разный взгляд на положение групп крестьянского сословия. Для Ордена все жемайтские (как и прусские) крестьяне — его чишпевики, а потому подлежали выдаче, и, кроме того, должны были выдаваться те крестьяне, которые до перехода Жемайтии к Ордену уже давали чинш своим боярам, это — давние, частновотчинные чиншевики. Правительство Витовта, очевидно основываясь на литовской практике, считало, что несвободны лишь частновотчииные крестьяне, так как они bei den baioren gesessen hetten und hetten in geczinset [1547] GEV, р. 78. ; другое дело — остальные крестьяне: они, будучи под властью литовского правительства, вероятно, платили ему какую-то подать, может быть ту же десятину, которую сулил Гедимин переселенцам, но считались правительством «свободными» ( welch gebuwer vormols keinen baioren geczinset belle und helten keinen herrengehabt, das weren freie gebuwer gewest, und die weren ouch freien [1548] GEV, р. 77. ); их более зажиточный слой поднимался в ряды служилого люда; от бояр они были независимы или, как передает Орден мысль Витовта: die doch gute baioren czu frunden hetten [1549] Ibid., р. 78. .

Все развитие спора показывает, что правительство Витовта, формально апеллируя к юридической казуистике, по существу вело очень дальновидную политику, отказываясь признать законной попытку Ордена ликвидировать значительную группу лично свободных, среди которых помимо крестьян были и выросшие из общинной среды мелкие вотчинники. Более того, как явствует из жалоб Ордена, литовское правительство сманивало жемайтов, обещая каждому переселенцу (вероятно, подобно тому, как это делал Гедимин) денежные и земельные пожалования ( und luth die Samayten gemeynlich czu im, widder syne vorschribunge, wоl IIII M. und gap in grosse gobe und tet in gros gelobte, do mitte her uns eyne grosse menуg der Samayten us den landen enczoch [1550] CDP, t. VI, № 123. ). Освободительная борьба в Жемайтии не затихала. Те, кто искал поддержки в Литве, боролись против предателей, сторонников Ордена. Уходившие в Литву подчас избивали сторонников Ордена или насильно уводили их с собой (« die selbin die also czu im czogen die andern [видимо, die] gerne bie uns gebleben weren, robitten und slugen und eczliche mit gewalt mit in weg furten ») [1551] Ibid., ср. CDP, t. V, № 122, 134, 135 (S. 184); t. VI, № 112. . В другом месте Орден говорит, что Витовт давал перебежчикам grosse friheit [1552] CDP, t. VI, № 112, S. 114; cp. t. V, № 122, S. 164. .

Все ли свободные бежали к Витовту, спеша получить надел и четыре марки, или только более зажиточные, близкие по положению к мелким вотчинникам и потому наиболее остро реагировавшие на ликвидацию свободы? По сведениям Ордена, бежало 4 тыс. [1553] CDP t. VI № 123. — прежде всего — мелкий служилый люд. Боярство, как видно из жалобы 1416 г., оставалось на месте и, сохраняя свободу на основе прусского права, вело дипломатическую борьбу; масса крестьянства сказала свое слово, когда литовское правительство призвало его к восстанию против Ордена.