Владимир Пашуто - Образование Литовского государства

Некоторые новые сведения о литовской политике в отношении этого края находятся уже не в тверском, а в московском летописании XIV и следующих веков.

Новгородское летописание представлено целым рядом в основном архиепископских сводов, содержание и идеологический смысл которых изучен пока что недостаточно. А. А. Шахматов не оставил исторически обоснованной схемы новгородского летописания [229] ВИ, 1952, № 2, стр. 63–64. ; новейшие исследователи касались главным образом его ранних этапов. В настоящее время они рисуются в следующем виде. Новгородская первая летопись старшего извода (Синодальный список [230] НПЛ, стр. 15–100. ) представляет собой список 1333 г. с приписками, доходящими до 1352 г.; в составе этого списка выделяют архиепископские своды 1136 и 1204 гг. [231] Д. С. Лихачев-1, стр. 197–215, 440–442; ср. Е. Ю. Перфецький-2, стр. 1–18; этот автор сделал любопытные наблюдения над тенденциозностью архиепископского летописания, но нельзя признать удачной его попытку выделить новгородскую княжескую летопись XII в. О возможном участии в летописании Юрьева монастыря см. И. М. Троцкий-1 стр. 337–362. Дальнейшая работа сводчиков по этому списку не изучена.

В Новгородской первой летописи младшего извода [232] НПЛ, стр. 103–427. (доведенной до 1446 г.) исследователи видят свод 1433 г., основанный на Синодальном списке и Софийской летописи архиепископского двора [233] Д. С. Лихачев-1, стр. 443–444. ; притом сам Комиссионный список признается сводом 1433 г., переработанным по новгородско-софийскому своду 30–40-х годов XV в.

Следующий этап новгородского летописания отражен в своде 30–40-х годов XV в., который восстанавливается на основе Новгородской IV летописи [234] ПСРЛ, т. IV, ч. I, вв. 1–3. и Софийской I летописи [235] ПСРЛ, т. V, в. I (до 1255 г.). Л., 1925; далее по изд. ПСРЛ, т. V (до 1471 г.). СПб., 1851 и т. VI (до 1509 г.). СПб., 1853. . Свод составлен на основе свода 1418 г., Новгородской летописи церкви Якова и Новгородской официальной летописи; в этот свод вошел и список городов русских. Д. С. Лихачев видит в нем Софийский архиепископский свод, составленный при дворе Евфимия II, который, играя на русско-литовских противоречиях, получил поставление от литовского митрополита Герасима в Смоленске [236] Д. С. Лихачев-1, стр. 312–313, 445–450. . Мне представляется, что летописание времен Евфимия II четко отражено в Новгородской первой младшего извода; что же касается Новгородской IV, то в ней при широком использовании Новгородской архиепископской, как, впрочем, и какой-то Тверской летописи, господствует, как и полагал М. Д. Приселков, московский взгляд на события [237] М. Д. Приселков-2, стр. 150. . Наконец, около середины XV в. Софийский свод был сверен с Новгородской первой летописью и пополнен ростовским сводом архиепископа Ефрема, что привело к созданию основной редакции Новгородской IV летописи [238] Д. С. Лихачев-1, стр. 315. .

Новгородское летописание XIII–XIV вв. в пределах названных выше сводов остается неизученным [239] Там же, стр. 312, 315. , хотя к нему вполне применим справедливый вывод Д. С. Лихачева о том, что «содержание новгородских летописей, стремившихся соединить достижения исторической мысли Москвы с антимосковскими тенденциями правящей верхушки Новгорода, осталось таким же противоречивым, как противоречива была и сама новгородская жизнь» [240] Там же, стр. 317. .

Летопись проводит ту же идею, которая господствует в новгородских договорах с князьями: в боярской республике сидят «вольные мужи» [241] НПЛ, стр. 390. , которые могут приглашать на службу любых князей, но земельный фонд республики остается при этом под ее юрисдикцией и по уходе князя подлежит непременному возвращению без выкупа или за выкуп. Князья правят по договору, по «старине», которая обязательна для князей и из Руси, и из Литвы (см. о договорах 1393, 1400, 1414 гг. и др.). Видимо, литовско-новгородские договоры восходят к несохранившемуся договору между Миндовгом и Александром Невским (орденско-новгородские восходят ко времени этого князя [242] НПЛ, стр. 413. ). Новгород не раз терпит Литву на «пригородах», но не пускает Казимира на «Городище» (1444 г.), где сидят русские князья [243] Там же, стр. 424. .

Новгородское летописание действительно внутренне противоречиво. В нем мы найдем положительную оценку Куликовской битвы, при сохранении антимосковских подробностей, вроде того, что «москвици мнози небывалци, видевши множество рати татарьской, устрашишася и живота отцаявшеся, а инеи и на беги обратишася» [244] Там же, стр. 376, ср. стр. 75, 287, см. В. Т. Пашуто-2, стр. 56. . Найдем мы в ней и положительную оценку битвы на Ворскле с упоминанием: «по грехом тако плучися горе немалое литовскым детем» [245] НПЛ, стр. 395. . Видна здесь и нечеткость в наименовании русских земель, занятых Литвой: под 1335 г. Витебск упомянут как город на Руси [246] Там же, стр. 346. , а под 1445 г. Вязьма и Брянск рассматриваются как «литовскыи городы» [247] Там же, стр. 424. .

Противоречиво и церковно-политическое положение Новгорода. Он не ладит с митрополитами (см. известия под 1341, 1393, 1395 и другими годами), а потому создание литовским правительством новой митрополии (под 1415 г.) освещает в спокойном тоне: «богу попущыню, а князю Витовту Литовьскому тако изволившю» [248] Там же, стр. 406. . Сам архиепископ Евфимий едет ставиться в Смоленск (1434 г.) [249] Там же, стр. 417. . Но когда Исидор привозит из Рима в Литву униатство (1441 г.), летопись ясно отмечает, что «Литва же и Русь за то не изымашася» [250] Там же, стр. 421. . Такова идеология основных новгородских летописей в интересующем нас аспекте [251] Кроме них, подлежат учету Новгородские вторая и третья летописи, также по составу не изученные. См. С. Н. Азбелeв-1, стр. 236–262. Впрочем, они не содержат оригинальных известий по нашей теме. Д. С. Лихачeв-1, стр. 444–445. .

Наша задача сводится к тому, чтобы определить состав литовских известий новгородского летописания исследуемого периода, а также оценить их достоверность, имея в виду историю новгородско-московско-литовских отношений и, соответственно, изменение политических тенденций сменяющих друг друга летописных сводов. Просмотр литовских известий убеждает, что летопись отражает третий этап литовско-русских отношений — набеги Литвы на Русь и переход к захвату русских земель. Направление, сфера и характер набегов достойны полного внимания. Одно направление — это набеги на Псковскую землю, о чем читаем под 1183 г.: «На ту же зиму бишася пльсковици съ Литвою и много ся издея зла пльсковицем» [252] НПЛ, стр. 37, 227. . Сообщения этого рода могли быть и неполно отражены в летописи Новгорода, но они встречаются. Например, под 1213 г. говорится: «Изъехаша Литва безбожная Пльсков и пожгоша», псковичи в это время были без князя и, кроме того, находились на озере, поэтому литовцы безнаказанно «много створиша зла и отъидоша» [253] Там же, стр. 52. .