Владимир Пашуто - Образование Литовского государства

Новому легату были предоставлены широкие полномочия [485] PU, I, 1, № 195–199 (1247 г.). ; ему было поручено восстановить мир между Орденом и союзными ему польскими князьями, с одной стороны, и Святополком поморским и пруссами — с другой [486] Ibid., № 200 (1247 г.). . В то же время, как видно из текста Кишпорского договора, в Риме продолжали находиться представители пруссов-помезан [487] Ср. PU, I, 1 № 174 (1245 г.). Ср. W. Mannhardt 1 , SS. 20–21. Автор этой работы (написанной еще в 70-х годах XIX в.) справедливо отметил роль Помезании в переговорах с курией и Орденом. Эта роль подчеркнута и ее упоминанием в конце Христбургского договора. Однако он ошибался, полагая, что пруссы восстали лишь во имя соблюдения Орденом тех прав, которые им следила курия. Целью пруссов была полная свобода, а принятие условий договора — вынужденный компромисс, на который пошли прусские, прежде всего помезанские, представители — нобили. , которые обличали Орден в том, что он нарушает имущественные и прочие права неофитов. Новый легат (впоследствии он стал папой под именем Урбана IV) оказался весьма деятельным и ловким дипломатом. Ему удалось склонить князя Святополка, политика которого вообще не отличалась последовательностью, отказаться от поддержки пруссов и подписать мир с Орденом [488] PU, I, 1, № 213 (24 ноября 1248 г.). .

Пруссы западных областей, и прежде всего жители Помезании, отчасти Вармии и Натангии, испытывавшие наиболее тяжелые удары врага, оказались вынужденными подписать в Кишпорке (будущий Христбург) мирный договор, предложенный им после долгих переговоров папским легатом от имени ландмейстера Пруссии Генриха фон Гонштейн, при свидетельстве епископа кульмского Гейденрейха. Так возник Христбургский договор, который нам предстоит рассмотреть.

Как видно из преамбулы договора (см. Приложение II), переговоры в Кишпорке представляли собою продолжение тех споров, которые вели с администрацией Ордена при папском дворе представители пруссов, прибывшие туда с жалобой на тевтонов. «Жестокие разногласия» между Орденом и представителями пруссов, согласившимися после долголетней борьбы народа принять христианство и признать власть рыцарей, возникли потому, что последние, нарушая уже известные нам декларации пап Иннокентия III, Гонория III и Григория IX, лишали пруссов, даже принявших христианство, прав, олицетворявших в их глазах понятие свободы. Вот почему основной смысл договора , видимо отражавшего настойчивые требования прусских представителей, заключался в восстановлении личной свободы пруссов под верховенством Ордена, подвластного курии.

Договор устанавливал, что папской курией «было уступлено» (договор выдержан в стиле, типичном для документов курии, которая квалифицировала любое свое действие как пожалование, уступку) принявшим христианство, пруссам, «чтобы они оставались в своей свободе и не были никому подвластны», кроме как богу, и повиновались бы римской церкви. Далее констатировалось, что рыцари Ордена после вторжения, «нарушая такого рода разрешение» курии, «притесняли» пруссов «тяжкими рабскими притеснениями» ( duris servitutibus opprimebant ), вызывая к себе ненависть в соседних землях или, как дипломатически выразился легат, притесняли так, что соседние язычники, «слыша о их отягощениях, стали бояться возложить на себя приятное ярмо господа».

Курия всегда старалась контролировать деятельность Ордена и, расширяя свои доходы, не допускать «крайностей», способных подорвать самую идею «миссии» на Востоке. Курия была готова использовать согласие части крестившихся пруссов, в первую очередь из числа нобилей, пойти на мир с Орденом, ибо понимала, что это позволит ей, действуя в роли «миротворца», внести раскол в среду пруссов и в конечном итоге подготовить новое наступление.

В силу изложенного договор интересен прежде всего тем, что он позволяет определить, какое же содержание вкладывали представители пруссов в понятие свободы, присущей их обществу на этапе догосударственного существования конфедерации областей [489] О конфедерации см. подробнее часть III, раздел первый, § 4. .

Отбрасывая неизбежные в такого рода памятнике церковно-дипломатические формулы, рассмотрим по существу те права, на соблюдении которых настаивали представители пруссов, притом будем следовать в основном намеченной структуре источника, отмечая, где необходимо, аналогичные явления, отраженные в разных его частях.

Начнем с имущественных прав, которым посвящена первая часть договора .

1) О движимом имуществе пруссов.

а) О праве свободной купли и продажи движимого имущества. Представители Ордена должны были согласиться (I, ст. 1), чтобы «было разрешено» пруссам «покупать любые вещи у кого только они захотят и приобретать другими законными способами как они захотят и за сколько они смогут» и открыто ими пользоваться. Следовательно, первое, на чем настаивали представители пруссов, — это право свободной купли-продажи движимого имущества, право, которого Орден, судя по папским буллам, старался их лишить. Отсутствие этого права несовместимо со свободой; оно есть одно из проявлений «рабских притеснений».

Это знаменательное свидетельство. Оно явно противоречит обычно принятым в русской историографии представлениям об уровне товарно-денежных отношений в дофеодальный период. Наши сведения о состоянии прусской экономики того времени вполне согласуются с содержанием договора [490] См. В. Т. Пашуто-4, стр. 36 и сл. .

Выражение «законными способами» ( iustis modis ) может свидетельствовать либо о том, что папский легат употребил привычный для него и для Ордена термин, либо, что пруссы считали свое обычное право законным.

б) О праве наследования движимого имущества. Соответствующий текст (I, ст. 2) гласит, что «все, что бы они (пруссы — В. П .) ни купили или приобрели (намек на дарение, обмен и т. п. — В. П .), пусть они приобретают для себя лично и для своих законных наследников» ( heredibus suis legitimis ). К числу законных наследников отнесены сын, незамужняя дочь, которые, видимо, имеют равное право на наследство (судя по выражению, «пусть они наследуют»), отец, мать, внук, брат, племянник. Документ содержит в этой части примечание, что представители пруссов «приняли с удовольствием» это широкое право наследования, так как, будучи язычниками, они, по их словам, «не имели [этих прав], а [признавали] только сыновей в качестве наследников».

Из этого следует, что пруссы все же знали (хотя и недостаточно развитое) право наследования движимой собственности по прямой мужской линии. Пользуясь переговорами, представители пруссов — люди, как постараемся показать ниже, знатные и власть имущие, расширили это право, содействуя тем самым подрыву общинной собственности и ее концентрации в руках экономически более сильных людей.