Владимир Пашуто - Образование Литовского государства

3) О брачном праве. Согласно договору (I, ст. 7), пруссы могут «свободно заключать браки с какими угодно лицами, имеющими право для заключения законного брака». Эта статья стала необходима пруссам потому, что в дальнейших статьях договора предусмотрена отмена разного рода прусских языческих обычаев. Рыцари считали нужным подчеркнуть, что речь идет лишь о тех, кто принял христианство и вступает в законный брак.

4) О судебных правах. Договором предусмотрено^ что пруссы должны быть признаны (I, ст. 8) в качестве полноправных участников любого судебного дела — «быть сторонами ( procuratores ) во всех [судебных] делах и выступать против кого угодно и отстаивать свои права». Термин procurator, видимо, идентичен имеющемуся в немецкой записи прусского права слову — sachwalder [492] Видимо, поэтому следует внести необходимую поправку в данную нами ранее трактовку этого термина (см. В. Т. Пашуто-4, стр. 75). Немецкое право знает термины Sachwaltige ( sakewolde, sakeweldige ) в значении — представители тяжущихся сторон. См. F. G. Bunge-1, S. 27. . Признано также (I, ст. 9), чтобы пруссы «как лица, имеющие законное право, допускались ко всем законным действиям перед лицом каких угодно судий как перед церковным судом, так также и перед светским». Статьи эти понятны — пруссы стремились оградить себя от судебного произвола орденских властей.

5) О праве занимать духовные должности. Эта статья (I, ст. 10) предусматривает, что пруссы «и их законные сыновья могли быть клириками и вступать в исполнение религиозных обрядов». Естественно стремление прусских представителей пресечь попытки Ордена препятствовать христианизации народа и использовать это в качестве предлога для разбоя. Кроме того, часть прусского нобилитета могла искать путей политического возвышения не только в сотрудничестве с Орденом, но и с епископом.

6) О рыцарском праве. Эта очень интересная статья (I, ст. 11) гласит: «и чтобы те из новообращенных, которые происходят или в будущем будут происходить из знатного рода ( qui sunt vel erunt ex nobili prosapia procreati ), могли бы быть опоясаны военным поясом». Статья позволяет утверждать, что прусский нобилитет (известный для этого времени и по другим источникам) достиг такого общественного положения, что мог в официальном документе настаивать на получении рыцарских прав. Позднее источники XIII в. сообщают о прусской знати, перешедшей на сторону Ордена и получившей рыцарское достоинство на кульмском и прусском праве (см. ниже).

Суммируя все экономические и политические права пруссов, подтвержденные в этой части договора, его составители отметили, что рыцари, таким образом, согласились признать за пруссами «всяческую личную свободу», которая будет им присуща до тех пор, пока они сохраняют верность католической церкви и Ордену. Если же «какая-либо община ( patria ) или отдельное лицо ( vel persona ) в чем-либо окажутся отступниками, они совершенно теряют выше указанную свободу».

Кстати можно отметить, что представители пруссов заключали мир от имени общества, которое делилось па общины (если правильно предложенное понимание термина) и на отдельных лиц, — видимо, тех самых нобилей, которые выступают в других источниках экономически — в качестве мелких вотчинников, а политически — в виде владетелей замков, лиц, ведающих вопросами мира и войны, а иногда имеющих и жреческие права. Что касается общин, то, как увидим нише, они находились в какой-то связи с местными центрами — «селениями» и «местами». В помезанском праве эти общины ясно представлены как общины сельские [493] В. Т. Пашутo-4, стр. 39–41. .

7) О польском праве. Наконец, весьма важной в первой части договора представляется статья 13, посвященная вопросу о «всеобщем законе». Здесь представители пруссов делают выбор того «всеобщего закона» или тех «светских судебных установлений», которыми они хотели бы руководствоваться в своей дальнейшей жизни. Прусские представители, «посоветовавшись между собой», выбрали «закон» и «судебные установления» «соседних с ними поляков», но без применения судебного испытания каленым железом.

Эта статья примечательна во многих отношениях. Во-первых, к прусскому дофеодальному, догосударственному общественно-политическому устройству оказались пригодны законы феодальной Польши; во-вторых, тесные исторические связи пруссов с Польшей были, видимо, давними, коль скоро прусские представители, прежде всего нобили, достаточно хорошо знали содержание польского права — и закона, и судебных установлений.

Вероятно, прусские представители считали, что польское право должно будет как-то содействовать охране имущества пруссов, и прежде всего нобилей, от покушений сюзерена-завоевателя. Это очевидно так, поскольку дополнительная статья (I, ст. 14), если верна наша конъектура, вновь подчеркивает обещание рыцарей, что «имущество новообращенных, о которых идет речь, они не будут незаконно уносить (т. е. отнимать. — В. П .), кроме как по разумно установленному решению этого [названного всеобщего] закона».

Мы говорим о прусских нобилях, которых договор упоминает лишь однажды, но вполне недвусмысленно (I, ст. 11). Именно их, в первую очередь, должны были интересовать права, предоставленные договором [494] См. договор 1272 г. земгаллов с Орденом, заключенный от имени « eldesten des landes » (LU, I, № 430), cp. упоминание «совета старейших» в договоре 1241 г. сааремасцев с Орденом (LU, I, № 169). . Эти нобили хорошо известны нам не только из тогдашних хроник, но и из современных договору актов пожалований Ордена и епископов.

Договор не содержит детальной регламентации прав прусской знати и норм зависимости от нее прусского крестьянства, и это понятно, потому что договор вводит польское право, в котором подобные нормы наличествовали, а, кроме того, формально (допуская непоследовательность) он исходит из признания прав всех пруссов на свободу и земельную собственность.

Но под юридическим покровом личной свободы у пруссов уже существовала владевшая земельной собственностью знать, и возникли ранние формы зависимости менее состоятельных, земельных собственников от более зажиточных, нередко становящихся мелкими, а подчас и крупными вотчинниками-феодалами. Выше мы приводили сведения о тех земельных пожалованиях, которые были сделаны епископу двумя знатными пруссами, говорили мы и о некоторых, разрушенных Орденом, замках прусских нобилей [495] См. также В. Т. Пашуто-4, стр. 48–52. . Все эти факты не должны вызывать удивления: в условиях, когда земля является объектом купли-продажи, имущественное неравенство экономически неизбежно.

С особой ясностью оно выступило в источниках тогда, когда новое восстание (1260–1283 гг.) потрясло власть Ордена и благосостояние его приспешников из прусской знати. Стремясь привлечь на свою сторону прусский нобилитет, Орден, лишая пруссов свободы, одновременно подтверждает права и жалует землями верных ему нобилей, которые искали в Кенигсберге, Эльблонге, Христбурге и других немецких замках спасения от восставших. Орден оформлял эти пожалования на. основе прусского (реже — кульмского или иного) права.