Владимир Пашуто - Образование Литовского государства

Особенное сомнение вызывает мысль, что в течение двух столетий в Литве существовало сильное государство во главе с великим князем, которому якобы принадлежала «абсолютная власть» [1066] Ibid., S. 73. , с наследственной землевладельческой знатью разных рангов, подданными лично свободными и несвободными людьми, но притом будто бы это государство обходилось без твердых законов, определенных границ собственности и т. п.; словом, — сильное государство, жизнь которого регулировалась лишь обычаями.

Однако, если принять во внимание господство литовской знати в русских землях, которые размерами в несколько раз превышали территорию коренной Литвы, если учесть наличие значительного влияния норм русского права в Литве, включая и Жемайтию XV–XVI вв., то придется допустить, что еще до унии эти нормы (в частности, Русская Правда) нашли применение в стране в такой мере, что не смогли быть полностью вытеснены или поглощены польскими институтами. Остается признать, что на раннем этапе истории литовского феодального общества русские социально-правовые нормы были одной из составных частей синтеза нового общественного строя, как позднее такую же роль сыграли и польские социально-правовые элементы. При всем том в основе становления нового общественного строя в коренной Литве лежали, разумеется, местные обычно-правовые институты, модифицированные применительно к нуждам народившегося классового строя.

Серьезные возражения вызывает и трактовка некоторых вопросов внешнеполитической истории Литвы раннефеодального периода, данная в трудах литовских исследователей. Это прежде всего относится к оценке политики папской курии в Литве.

Обширной работой на эту тему является книга Ю. Стакаускаса, посвященная временам правления Миндовга. Автор оперирует значительным фондом источников. Весьма ценны соображения автора о документах — жалованных грамотах Миндовга, которые (кроме пожалования епископу Христиану) автор считает фальшивкой, изготовленной Орденом после смерти Миндовга из опасения перед притязаниями чешского короля Пшемысла II на Прибалтику [1067] Stakauskas-1, рр. 138, 140 и сл., 176. . Любопытны предположения Ю. Стакаускаса о том, что Миндовг не порывал своих отношений с курией [1068] Ibid., р. 185. . Хотя поставленный им вопрос, как он и сам признал, «вполне решить трудно» [1069] Ibid., р. 240. Gp. А. Ркосhaskа-5, str. 62 и сл. , но привлеченные в этой связи данные интересны для истории внешней политики Литвы.

Однако в целом книга Ю. Стакаускаса внутренне противоречива. Справедливо выступая против идеализации отношений Руси и Польши с Литвой, допущенной в историографии [1070] Stakauskas-1, рр. 27–28. , сам автор встал на путь идеализации политики курии. Он задался целью представить эту политику как миссийную, просветительскую, которая подлежит оправданию, если исходить из воззрений той эпохи [1071] Ibid., р. 37. . Вину за методы, чуждые миссии, применяемые в Литве, автор возлагает на Орден, который в отличие от курии руководствовался «политическим эгоизмом» [1072] Ibid., р. 32, 114–115. ; им руководствовалась и Рига, а о королевстве Миндовга пекся лишь папа [1073] Ibid., p. 79. .

Автор явно преувеличивает значение церковно-политических вопросов вообще и их роль в истории Литвы в частности. Говоря о большом значении опеки св. Петра для каждого государства [1074] Ibid., p. 86. , утверждая, что папство оберегало государственный и церковный суверенитет Литвы [1075] Ibid., p. 90. , и потому оценивая соглашение Миндовга с курией как его «самую крупную победу» [1076] Ibid., p. 92. , автор закрывает глаза на то, что курия охотно поступалась суверенитетом любой страны ради своих фискальных и политических интересов: разве не поступилась она суверенитетом Польши в пользу Ордена, разве не вопреки воле курии пришлось венгерскому правительству вооруженной рукой изгонять тевтонских рыцарей из Семиградья? Подобных примеров множество.

Данная автором характеристика курии плохо вяжется и с тем, что сам он говорит о курии как помощнике Ордена и организаторе похода на литовские земли перед битвой при Дурбе [1077] Ibid., p. 151. . Не меняет дела тот факт, что наступление шло на языческую Жемайтию, ибо в случае ее подчинения Ордену положение Литвы неизмеримо ухудшалось, и уж, конечно, не папские буллы помогли бы сохранению ее независимости. Гипертрофировав церковно-политический вопрос, автор свел к нему всю политическую историю Литвы: Миндовг — носитель прогресса, ибо он выступал за соглашение с курией, а Тройнат — «вождь консервативной партии» [1078] J. Stakauskas-1, р. 253. , который использовал партикуляризм литовских племен против монархии, против Миндовга, провозгласившего идею сближения с Западом.

Девизом своей книги Ю. Стакаускас избрал слова Ранке: «Для суждения о какой-либо эпохе должны применяться обычные (может быть — моральные — sittliche . — В. П .) критерии, взятые у самой этой эпохи». Это, конечно, справедливо, но лишь в том случае, если автор имеет правильное представление о сущности самих критериев и способен познать их достоверность. Для книги Ю. Стакаускаса в качестве эпиграфа более подходят слова К. Маркса и Ф. Энгельса, посвященные тем авторам, которые видят в истории «только громкие и пышные деяния и религиозную, вообще теоретическую борьбу» и потому оказываются вынужденными при изображении данной исторической эпохи « разделять иллюзии этой эпохи » [1079] К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 3, стр. 38. .

Еще более рьяным апологетом курии оказался А. Степонайтис, который даже Ю. Стакаускаса осуждал за непоследовательность, за его утверждения, что курия содействовала и Ордену, врагу Литвы [1080] A. Steponaitis-1, рр. 19, 26, 31. . Сам автор непоколебимо уверен, что «папа, беря Миндовга и его государство под свою опеку, не собирался порабощать Литву, не собирался владеть ею на правах лена или использовать как-либо иначе; он желал лишь, чтобы она была крещена и жила свободно. Опека св. Петра должна была дать отпор посягательству других, особенно Ордена, а королевская корона — должна была возвысить (Литву. — В. П .) среди соседей» [1081] Ibid., р. 93. . По его мнению, папу в лучшем случае интересовала фискальная сторона дела и перспектива связаться через Литву с Русью и иметь сильного союзника против татар [1082] Ibid., р. 94. . Это провинциальный взгляд на курию, который легко опровергается при рассмотрении восточноевропейской политики курии в целом. Более здраво о политике курии судил П. Шлежас, когда писал, что курия преследовала и религиозные, и политические интересы в Литве: ей хотелось иметь сильное католическое государство, чтобы задержать распространение православия на Запад и поддерживать политическое равновесие, не давая усиливаться ни архиепископу рижскому, ни Ордену [1083] Р. Slеźas-1, р. 357. .