Андрей Прокопьев - Германия в эпоху религиозного раскола. 1555–1648

Социальная структура франкфуртской общины была со времен позднего средневековья представлена дуализмом мощных купеческих корпораций и ремесленных цехов, борьба между которыми за власть в городском совете проходила красной нитью через всю историю старого Франкфурта. В начале XVII в. возник новый виток острого внутриобщинного кризиса. Против господства старых купеческих родов — т. н. союза «Старых лимпуржцев», контролировавшего первые две скамьи городского совета и в религиозном отношении представлявшем консервативное лютеранство, выступил весьма пестрый блок, в который входили мелкие торговцы, ремесленные цеха, эмигрировавшие во Франкфурт нидерландские коммерсанты-кальвинисты, даже католики. На фоне общего подъема городской экономики оппозиция стремилась разрушить монополию на контроль как за городской администрацией, так и за финансами, где позиции купеческой олигархии были особенно прочны ввиду тесной ее связи с еврейским ростовщическим капиталом (Франкфурт располагал одной из крупнейших еврейских общин в Империи). В 1612 г., пользуясь восшествием на престол нового императора Матфея и предстоявшей в этой связи во Франкфурте коронацией, оппозиция подвергла решительной ревизии традиционные правовые устои городского руководства, ища поддержки у нового императора. Матфей, не желая дальнейшей эскалации, в 1613 г. подтвердил городские статуты, в которых фиксировались новые порядки избрания городских ратманов и права цехов. Ряды городского совета были разбавлены представителями цеховой и купеческой верхушки (гильдия «Фрауэнштайн»), «старые лимпуржцы» утратили былую власть. Однако движение не смогло избежать крайне радикальной направленности. Часть его участников во главе с хлебопекарем Винцентом Феттмильхом требовала дальнейшей ликвидации финансовой и торговой монополии купеческой элиты. Ярость толпы оказалась направленной на еврейское гетто: 1 сентября 1614 г. там произошли страшные погромы, сопровождавшиеся убийствами, грабежом и изгнанием евреев из города. Общинный мир был нарушен, что поставило Франкфурт за рамки имперской юстиции. Над городом нависла угроза имперской опалы. Император вынужден был непосредственно вмешаться в события. Страх перед анархией и кровопролитием, а также угрозы, исходившие от престола, побудили главные силы движения отойти от радикалов. Феттмильх, Гернгросс, Шопп и другие зачинщики беспорядков — всего семь человек — были осуждены имперским судом на смерть: казнь состоялась 9 марта 1616 г. на конном рынке во Франкфурте. Тело Феттмильха было четвертовано, а его части выставлены на четырех городских воротах. Были подтверждены права еврейской общины как находившейся под прямой защитой Империи. В знак этого над воротами гетто был укреплен огромный имперский орел. Гёте, в молодые годы посещавший Франкфурт, вспоминал о виденных им еще тогда черепах казненных бунтовщиков, красовавшихся на Мостовой башне со стороны Майна. Движение Феттмильха, безусловно, содействовало социальной модификации структуры городской власти, хотя и принадлежало в своей антиеврейской направленности к одной из самых черных страниц немецкой истории. Довольно подробный анализ движения дан А. Шиндлингом: Schindling А. Wachstum und Wandel vom Konfessionellen Zeitalter bis zum Zeitalter Ludwigs XIV. Frankfurt am Main 1555–1685 // Frankfurt am Main. Die Geschichte der Stadt in neun Beiträgen. Sigmaringen, 1991. S. 229–238; 2) Frankfurt am Main // TRZRK, 4. S. 49–51.

Подводя итоги, можно, очевидно, утверждать, что немецкое бюргерство, в целом не переживая в конфессиональную эпоху крупных кризисных явлений, начало сходить со сцены немецкой истории в качестве ведущей силы общественного развития. Наступала новая эпоха, отмеченная явной доминантой дворянства.

1. Hanserezesse. Abt. 3. Bd9, Abt. 4. Bd 1–2. Leipzig; Köln, 1913, 1941, 1970.

2. Kaiser Karl V. und die Zunftverfassung. Ausgewählte Aktenstücke zu den Verfassungsänderungen in den oberdeutschen Reichsstädten (1547–1556) / Hrsg, von E. Naujoks. Stuttgart, 1985.

3. Quellen zur Frankfurter Geschichte / Hrsg, von R. Jung. Bd 1–2. Frankfurt am Main, 1888.

4. Quellen zur Geschichte des deutschen Handwerks. Selbstzeugnisse seit der Reformationszeit / Hrsg, von W. Fischer. Göttingen, 1957.

5. Quellentexte zur Aachener Geschichte / Hrsg, von W. Kaemmerer. Bd 1. Aachen, 1958.

1. Левинсон А. С. Бюрократия немецкого города в XVI–XV1I вв. М., 2000.

2. Altständisches Bürgertum / Hrsg, von H. Stoob. Bd 1–2. Darmstadt, 1978.

3. Beamtentum und Pfafferstand 1400–1800 / Hrsg, von G. Franz. Limburg, 1972.

4. Brunner O. Souverinitätsproblem und Sozialstruktur in den deutschen Reichsstädte der Frühen Neuzeit // Brunner O. Neue Wege der Verfassungs- und Sozialgeschichte. 2. Aufl. Göttingen, 1968. S. 294–321.

5. Bürgerliche Eliten in den Niederlanden und in den Nordwestdeutschland. Studien zur Sozialgeschichte des europäischen Bürgertums im Mittelalter und in der Neuzeit / Hrsg, von H. Schilling, H. Diederiks. Köln; Wien, 1985.

6. Deutsches Patriziat 1430–1740 / Hrsg, von H. Rössler. Limburg/Lahn, 1968.

7. Endres R . (II, § 3, 4 a).

8. Friedrichs Chr. R. Urban Sociaty in an Age of War. Nördlingen 1580–1720. Princeton, 1978.

9. Friedrichs Chr. R. German Town Revolts and the Seventeenth-Century Crisis // Renaissance and Modern Studies, 26, 1982. P. 27–51.

10. Lütge , DSW.

11. Press V. (II, § 3, 3 a).

12. Press , KK. S. 70–75.

13. Schilling H. Burgerkämpfe in Aachen zu Beginn des 17. Jahrhunderts. Konflikteim Rahmen der alteuropäischen Stadtgesselschaft oder im Umkreis der frühbürgerlichen Revolution? // ZHF, 1, 1974. S. 175–231.

14. Schilling H. The European Crisis on the 1590s: the Situation in German Towns // The European Crisis of the 1590s / Ed. by P. Clark. London, 1985. P. 135–156.

15. Schmidt G. Der Städtetag in der Reichsverfassung. Stuttgart, 1984.

16. Schmidt G. Städtehanse und Reich im 16. und 17. Jahrhundert // Niedergang oder Übergang. Zur Spätzeit der Hanse im 16. und 17. Jahrhundert / Hrsg, von A. Grassmann. Köln, 1998. S. 25–46.

Крестьянская война 1525 г. стала не только последней внушительной по своим масштабам силовой акцией немецкого крестьянства в XVI в., но и событием, знаменовавшим важный рубеж в общественном и экономическом развитии этого сословия. Вторая половина века следовала под знаком преимущественно структурных перемен. Если следовать концепции самого крупного ныне историка немецкого крестьянства в раннее Новое время Петера Бликле , то Крестьянскую войну нужно признать последней крупной попыткой узаконить крестьянско-общинную альтернативу территориальному развитию немецких земель. В этом смысле крестьянское сословие должно было сыграть если и не ведущую, то, по меньшей мере, выдающуюся роль в судьбах немецкой государственности. Тезис П. Бликле подвергся во многом справедливой критике Фолькера Пресса . считавшего общинный «коммунализм» всегда субординированным более мощным территориальным силам. По его мнению, в условиях специфического территориального развития сельские общины не могли создать альтернативу сложившимся институтам власти.

Однако в любом случае движение 1525 г. следует считать самым крупным консолидированным проявлением сословных интересов крестьян. После 1525 г. крестьянство не могло более играть существенную политическую роль, конкурируя с ведущими социальными силами Империи. Отныне крестьянству была уготована роль лишь экономического фундатора аграрного общества без существенных политических функций.