Анатолий Хазанов - Экспансия Португалии в Африке и борьба африканских народов за независимость (XVI–XVIII вв.)

Невероятная жестокость, дикий религиозный фанатизм, ханжество, невежество и изуверство представителей католической церкви проявились в Африке в период ее ранней колонизации во всей своей отвратительной полноте. Моральные качества служителей Христа, как это видно из имеющихся источников, были чрезвычайно низкими. Хотя среди них были отдельные честные люди, искренне стремившиеся к бескорыстному служению христианской доктрине, подавляющее большинство миссионеров составляли беспринципные авантюристы и стяжатели, приезжавшие в Африку с единственной целью — разбогатеть в возможно более короткий срок. Живший в конце XVI в. в Восточной Африке монах Агустинью де Азеведу сообщал королю Филиппу I Португальскому (Филиппу II Испанскому), что «клирики», которых присылает архиепископ Гоа, приезжают бедными, а возвращаются богатыми и отягощенными такими угрызениями совести и грехами, коих у них прежде никогда не бывало» [137, т. IV, с. 33]. В 1773 г. епископ Анголы, жалуясь на крайне низкие моральные качества приезжающих из Лиссабона миссионеров, писал: «Некоторые приезжают, чтобы нажить богатство, и преследуют свои личные интересы… другие — чтобы удовлетворить свои страсти… третьи бегут от дисциплины, требуемой их прелатами… А что можно ждать еще от этих жадных, похотливых, изгнанных из отечества, мятежных и распутных людей, кроме распространения пороков и скандалов, в которых уже погрязла эта страна?» [281, с. 106].

Эта достаточно четкая характеристика монашеской братии, данная епископом Анголы, которого никак нельзя заподозрить в незнании предмета, о котором он пишет, находит полное подтверждение в других многочисленных свидетельствах современников. Официальная переписка того времени буквально пестрит всякого рода жалобами, сентенциями и угрозами по поводу недостойного поведения лиц духовного звания. В коллекции документов М. Тила имеется любопытное послание короля, из которого явствует, что Лиссабон предпринимал определенные практические (и часто весьма энергичные) усилия с целью ограничить безудержную погоню клириков за богатством и мирскими удовольствиями, в которой он видел угрозу интересам своей казны и своего престижа. В этом письме, датированном 28 февраля 1605 г., король писал: «Меня информировали, что как на островах Солор и Тимор, так и в районах Мозамбика и рек Куамы, которые находятся под попечением доминиканцев, число христиан убывает из-за нехватки ревностных священников и из-за того, что они предаются больше мирским делам, чем делам, подобающим их званию… Поскольку я считаю, что было бы лучше, если бы монахи, которых посылают в эти края… были лишены надежды вернуться в это королевство (Португалию. — А. X.), с тем чтобы они могли бы более энергично заниматься этой работой и чтобы помешать им пытаться, как делают многие, приобретать богатства и возвращаться с ними и помогать своим родственникам, а также радеть о других делах, менее важных для службы Богу, я приказал в прошлом году добавить к инструкциям для капитанов торговых судов предписание не позволять ни одному монаху совершать переезд на этих судах без предъявления разрешения от моего вице-короля, для чего я рекомендую и приказываю вам выполнять этот приказ и не давать разрешения ни одному монаху, не убедившись, что он послан игуменом миссии для общего блага, а не для других и частных целей» [137, т. IV, с. 54–55].

О масштабах деятельности миссионеров по обращению в христианство «язычников» дают представление хотя бы следующие данные. С 1645 по 1700 г. только капуцины крестили в Конго, Анголе и соседних районах 600 тыс. человек. В начале XVIII в. число крещений оставалось на уровне 12 тыс. в год [350, с. 197–198]. В королевстве Матамба в последние годы правления Нзинги Мбанди Нголы, с 1655 по 1663 г., капуцины сумели крестить 8 тыс. человек [там же, с. 197]. В 1747 г. миссионер-капуцин отец Гиасинто из Болоньи сообщал из столицы Конго Сан-Салвадора, что только в одном этом году он обратил в христианство 13 тыс. «язычников» [103, с. 15]. По сведениям Сантуша, лишь одни доминиканцы крестили к 1591 г. около 20 тыс. «кафров». Только в 1579–1580 гг. они крестили в Софале 1400, в Сене — 800 и в Тете — 600 африканцев [259, т. V, ч. II, с. 183].

Столь внушительные цифры новообращенных обычно служат клерикальным и буржуазным историкам основанием для «научной аргументации» тезиса о том, что христианство имело весьма сильное влияние в зоне португальского владычества и что коренное население в массе доброжелательно относилось к святым отцам.

Однако изучение источников показывает, что такого рода утверждения неправомерны. Африканцы, как правило, неохотно приобщались к христианской религии, а в ряде случаев даже оказывали сопротивление миссионерам, видя в них своих заклятых врагов. Цифры крещений, которыми оперируют буржуазные и клерикальные историки, не могут служить достаточным доказательством влечения и привязанности аборигенов к христианству, ибо огромное большинство из этих крещений относилось к детям. Сохранилось многозначительное признание главного викария доминиканцев в Мозамбике (середина XVIII в.) о том, что взрослых, как правило, удавалось крестить только на смертном одре [350, с. 199].

Но и в тех случаях, когда миссионеры обращали в христианство здоровых взрослых людей, крещение было чисто формальным актом, не оказывавшим серьезного влияния на мировоззрение и образ жизни «новообращенных». Святые отцы уделяли минимум времени обучению неофитов христианской доктрине, так как главной их заботой было взимание с них всевозможных поборов и податей и внушение мысли о необходимости беспрекословного повиновения португальскому монарху. В «Докладе епископа королю об обычаях и культах» (1619) мы находим следующие признания: «Народ Конго и Анголы имеет много языческих культов, которым поклоняются и язычники и крещеные. Христианство для большинства существует лишь номинально, ибо, когда священники обходят свои приходы, они делают это не столько для того, чтобы просвещать, сколько для того, чтобы получить поборы. Поэтому они крестят всех, кто захочет, независимо от личности и не наставляя их в вере. Крещения, таким образом, делаются не по форме, и священники совершают святотатство… Для того чтобы Вы знали, что представляет собой христианство в этих странах и как они делают крещения, я расскажу, что случилось со мной, когда я поехал посетить крепости, где никогда не было другого прелата. Я нашел в крепости Камбамбе среди подчиненных Вашему Величеству вождей семь крещеных. Когда я публично спросил их о [христианском] учении, они не знали ни его, ни знака креста и никогда не были на исповеди и не входили в церковь, утверждая, что никому из них не говорили об этих вещах при крещении. Когда ж я спросил, оставили ли они своих наложниц… главный ответил, что у него их 120, второй — 100, третий — 60, четвертый — 50 и т. д.» [93, док. 46, с. 475].