Александр Корсунский - История Испании IX–XIII веков

В самом же бурге Саагун в восстании участвовали не только знатные ( ricos у nobles ), но, по словам хрониста, и дворовые люди, портные, сапожники и люди «самого низкого состояния» — из тех, кто работает в подземных мастерских. Монахов подвергали оскорблениям. Хронист — очевидец восстания — дает образное описание обстановки, создавшейся в самом монастыре после начала восстания. «Никого из нас, — пишет автор, — не называли по имени, но только горлопанами и пьяницами…» Аббат и монахи «сидели, запершись в кельях, как мыши в своих норах». Горожане, как утверждает анонимная хроника, намеревались разделить владения монастыря [279] Ibid ., CXXXIX; CXLVIII. .

Создан был совет, в котором участвовали кастильцы и французы. Каждая, из этих групп имела своего меряно. Во главе восставших стояли некие Санчианес и Гилельмо Фалькон. Горожане продолжали высказывать враждебное отношение к Урраке и ее окружению. По сообщению анонимной хроники, они «называли ее обманщицей и проституткой, а всех ее приближенных — беззаконниками, лжецами и клятвопреступниками».

Участники восстания требовали от монахов капитула, чтобы они подписали грамоту, которая закрепила бы создавшееся положение. Но монахи отказались, ссылаясь на то, что это может сделать только аббат. Руководители восстания пытались установить контакты с горожанами Карриона и Бургоса. Между тем аббат Саагунского монастыря заручился поддержкой папы Пасхалия II. В особой грамоте папа осудил восставших и подтвердил право аббата «вязать и разрешать», его власть над мирянами и клириками во владениях Саагуна, призвал его подавить «высокомерие» саагунцев [280] См.: Escalona R . Historia…, Apend. Ill, Escr. CXLVIII. .

Среди восставших начались раздоры. Французский граф, возглавлявший арагонцев в Саагуне, изгнал оттуда кастильцев. Угроза отлучения ускорила примирение горожан с королевой Урракой и аббатом. Но горожане поставили условием примирения признание тех вольностей, которых они ранее уже добились, и королева на это согласилась.

Умиротворение оказалось непродолжительным, так как часть французов отказалась повиноваться Урраке. Сделана была попытка снова открыть ворота города арагонскому королю. Заговор был раскрыт, многих его участников изгнали из города. Частично было восстановлено старое фуэро Альфонса VI. Но маньерия уже не сохранилась, а вместо печного баналитета стали выплачивать денежный взнос. Изгнанным горожанам разрешили вернуться. Фактически сохранился и консехо, официально признанный в 1152 г. Альфонсом VII. Фуэро, предоставленное Саагуну этим королем, начиналось с положения, разъясняющего, что оно предназначено устранить раздоры между аббатом и горожанами. Фуэро носило компромиссный характер. Оно сохраняло власть аббата над населением, запрещая жителям данных владении иметь другого какого-либо сеньора, кроме аббата. Вергельды и композиции за преступления выплачивались по-прежнему монастырю. В то же время фуэро признавало свободу торговли для людей Саагуна без прежних ограничений; совет получил право вмешиваться в выборы меринос, наряду с аббатом. Эти два меряно, один для кастильцев, другой для французов, назначались совместно аббатом и консехо. Ограничено было право меринос и сайонов входить в жилища обитателей Саагуна.

Полной автономии обитатели Саагуна не добились и в XIII в. Фуэро 1255 г. повторяет прежнее положение о Дом, что все жители монастыря должны быть вассалами аббата. В судебных делах консехо делил власть с аббатом.

Почти одновременно развертывалось движение в другой крупной церковной сеньории — Сантьяго де Компостела. Здесь в XI в. также складывается городской центр, находившийся под властью епископа Сантьяго. В этом городе, где ремесло и торговля достигли относительно высокого уровня развития, горожане к XII в. еще не участвовали в управлении. Правда, в 1105 г. горожанам было предоставлено фуэро, в котором им жаловались некоторые вольности и фиксировались их повинности. На территории сеньории Сантьяго, в приходах периодически происходили собрания кабальерос, священников и крестьян, на которых рассматривались жалобы жителей сеньории. Но власть оставалась в руках церковной администрации.

Так же как и в Саагуне, выступление горожан и крестьян против сеньории облегчалось усобицами в королевстве. Епископ Компостелы Гельмирес был активным участником внутренней борьбы, выступая то в качестве противника, то союзника королевы Урраки.

Когда епископ вместе с одним из магнатов графом Трабой сделал попытку лишить Урраку власти, горожане Сантьяго в 1116 г. воюет а ли против ¡своего сеньора. Они объявили епископа мятежником и открыли ворота города королеве. Зачинщиками, по утверждению хрониста, были некие «влиятельные горожане» ( potentiores ), сумевшие привлечь к себе народ. Они «создали тайное сообщество, которое назвали эрмандадой. И для того, чтобы укрепить это сообщество, объединились все клятвой с тем, чтобы помогать друг другу против всех людей…» [281] Historia Compostellana…, р. 216. . Действия восставших сходны с теми, которые имели место в Саагуне. Мятежники захватили господство в городе, разрушили дворцы, угрожали смертью своим противникам. Участники эрмандады устраивали свои собрания еженедельно и приходили на них вооруженными.

Епископ первоначально сохранял вне города свою власть. Но позднее против церковного сеньора выступили и крестьяне альфоса. Автор «Истории Компостелы», относившийся к восставшим не менее враждебно, чем монах, написавший хронику Саагуна, отмечает, что мятежники все разрушали и искореняли, «как это в обычае у сервов и крестьян, которые получили возможность править» [282] Historia Compostellana…, р. 226–227. . О требованиях восставших нет даже таких скудных сведений, какие имеются о движении в Саагуне. В известной степени можно судить о программе восстания на основании сведений о режиме, установленном эрмандадой в городе. Хронист отмечает, что на протяжении почти целого года епископ был лишен власти и юрисдикции; население не подчинялось распоряжениям королевы; «… не меньшие обиды были нанесены магнатам и знатным людям Галисии…». Руководители восстания чувствовали себя «как бы королями» [283] Ibid. . Можно заключить, что эрмандада взяла власть в свои руки в городе. Нанесен был удар и по феодальным сеньориям в округе, как это произошло и во время восстания в Саагуне.

В 1117 г., когда Уррака находилась в Сантьяго вместе с епископом Гельмиресом, произошла новая вспышка мятежа. Народ разгромил дворец, сжег церковь. Королева и епископ были осаждены в башне. Восставшие разрешили королеве выйти из башни, но подвергли ее оскорблениям. Епископ бежал, переодевшись нищим. Некоторые его приближенные были убиты.