Валентин Черный - Куликовская битва. Запечатленная память

О единстве русских земель говорит автор «Задонщины» и вторит ему строгий перечень «Списка русских городов дальних и ближних», созданный в 90-е годы XIV в. Слава о Куликовской победе, согласно некоторым спискам «Задонщины», доходит до Волги и Кавказа, «до Черемисы, до Чяхов, до Ляхов, до Устюга» и «дышущего моря» [365] Тексты «Задонщины» // «Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла. С. 547–548. , удивительно напоминая границы Руси во времена ее благополучия, очерченные в «Слове о погибели земли русской» [366] Слово о погибели Русской земли // Памятники литературы Древней Руси. XIII век. С. 130. . В «Списке русских городов…» первыми названы территории, уже не входившие в состав Руси: города на Дунае, Днестре, Пруте, Черном море, города Подольские, Киевские, Волынские, Литовские… [367] См. публикацию текста «Списка русских городов дальних и ближних» в кн.: Тихомиров М. Н. Русское летописание. М., 1979. С. 83–137.

Напряженная военная и политическая подготовка освобождения Руси, начатая до Куликовской битвы, была продолжена после ее проведения.

ще не утих плач вдов воинов, погибших на Куликовом поле, когда новый ордынский правитель Тохтамыш начал подготовку очередного похода на Русь. Новые приготовления не имели ничего общего с суетными многократными попытками Мамая заполучить с подвластных земель повышенный «выход». Грандиозное поражение на Дону заставило татарских политиков взглянуть на Русь не только как на источник обогащения, но и как на могучую силу, способную сокрушить уже расшатанную междоусобиями Золотую Орду. Дипломатическая подготовка новой агрессии отличалась особой изощренностью, «злохитрием», по словам летописца [368] См.: Черепнин Л. В. Образование русского централизованного государства в ХIV — ХV веках. С. 628–632. .

Желая ослабить бдительность русских, Тохтамыш пытался предстать перед ними единомышленником, победившим «своего и их врага». Поэтому татарские послы только что воцарившегося хана сообщают о Тохтамыше как о союзнике Дмитрия Донского в войне против Мамая [369] ПСРЛ. Т. 18. С. 130. , русские летописи не упоминают о каких-либо притязаниях Тохтамыша. Вполне возможно, что о них не было и речи. Не повезли в Орду «выхода» и русские киличеи, которые одновременно, должно быть, по вызову Тохтамыша, были отправлены к новому хану местными князьями. Тохтамыш был почтен подарками, неопределенно именуемыми в летописях «многыми дары» [370] Там же. С. 130–131. , что было принято в дипломатической практике того времени. Создается впечатление вполне стабилизировавшихся русско-ордынских отношений. Тем не менее татарские послы с опаской отправлялись на Русь, страшась Дмитрия Донского и пренебрегая из-за этого иной раз приказаниями своего «царя». Посланный Тохтамышем к великому князю ордынский царевич Акхоз с дружиной «не дръзнул ити» в Москву, а отправил вместо себя «неких от своих товарищев». Сам же Акхоз, достигнув Нижнего Новгорода, повернул обратно [371] Там же. С. 131. . Возможно, здесь посол получил насторожившие его сведения.

Задача дипломатической игры, затеянной Тохтамышем, — выиграть время, чтобы подготовить платформу для уничтожения военной мощи главного противника Орды, каким предстала Русь после Куликовской битвы. Заметную роль в этой игре предстояло сыграть Нижегородскому княжеству, стратегически важной территории Северо-Восточной Руси. Наиболее приближенное к татарским пределам, княжество контролировало торговый волжский путь, а по Оке и Москве-реке прямой дорогой было связано со столицей великого княжества Владимирского — Москвой.

Сбор войска Тохтамыш проводил втайне, «не дадяши перед собою вести, да не услышан будет на Русской земли приход его» [372] См.: ПСРЛ. Т. 11. С. 71. . На территории Волжской Болгарии была блокирована Волга, и все корабли русских купцов захватывались, а сами купцы убивались — «дабы не было вести на Русь» [373] ПСРЛ. СПб., 1910. Т. 23. С. 127. . В это время, переправившись через Волгу, Тохтамыш стремительно шел к русским рубежам. Настолько стремительно, что нижегородские князья, получившие известие о походе Тохтамыша, едва его настигли близ рязанских земель [374] ПСРЛ. Т. 18. С. 132. . Не исключено, что привлечение ордынцами нижегородских правителей в свои ряды преследовало цель еще более поколебать единство русских князей. Не выступил против Тохтамыша и рязанский князь Олег. Предотвращая разорение своих земель, он вышел навстречу татарскому войску, чтобы вывести татар к окским бродам, минуя рязанские пределы [375] Там же. . Конечно же, не мог предполагать Олег, что на обратном пути за эту его услугу Тохтамыш отплатит жестоким разорением рязанских владений («… взят всю Рязаньскую землю и огнем пожже и люди посече, а полон поведе в Орду множество безчисленое») [376] ПСРЛ. Т. 23. С. 133. .

При всей стремительности Тохтамышева прихода 1382 г. на Русь, нельзя сказать, что нашествие было внезапным. Дмитрий Донской вовремя получил сведения от своих «доброхотов», живущих в Орде. И отчасти собравшиеся силы уже вышли из Москвы, «хотя противу татар». Однако противоречия князей сорвали выступление [377] Там же. С. 127. . Думается, не последнюю роль в этом сыграли самостоятельные сношения княжеств с Ордой, когда князья отправляли к новому хану «кыиждо своих киличеев». Именно этого опасались не одно десятилетие князья великие, с тарательно включая в каждую договорную грамоту слова: «А Орда управливати и знати мне, великому князю. А тебе [удельному князю] Орды не знати» [378] Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей ХIV — ХVI веков. С. 53, 76, 79 и др. .

Несмотря на «розмыслие» князей, Дмитрий Донской не потерял надежды собрать войско и дать отпор нашествию ордынцев. Лицемерно звучат голоса некоторых летописцев о бегстве и нежелании Дмитрия встать против «царя» [379] ПСРЛ. Т. 15. С. 143–144; Т. 18. С. 132. . На самом деле путь князя лежал на Переяславль, Ростов, Ярославль и Кострому, где он рассчитывал пополнить ряды своего войска, чтобы затем преградить Тохтамышу путь к Москве, где вместе со всеми дожидались его возвращения жена и дети. Правда, вскоре после отъезда Дмитрия Донского митрополит вместе с княжеской семьей покинул город. Сделано это было без санкции Дмитрия Ивановича, так как за этот самовольный побег из города Киприан «отлучен» от Москвы [380] См.: Борисов Н. С. Русская церковь в политической борьбе ХIV — ХVI вв. С. 124–125. , куда сумел вернуться только в 1390 г. уже после смерти великого князя.