Николай Борисов - Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины

Одним из важных направлений изучения памятников Куликовского цикла является осмысление их идейного содержания на общем фоне духовной жизни Руси в период монголо-татарского ига. Имеется несколько работ, прямо посвященных этому вопросу [487]. Однако исчерпаны далеко не все возможности исследования в данном направлении. Необходимо теснее связать памятники Куликовского цикла с историей русской общественной мысли XIII–XV вв., проследить истоки и дальнейшую судьбу отразившихся в ней идей и настроений. Следует уделить больше внимания не только вопросу о том, откуда взяты те или иные образы, но и почему взяты именно они, как эти образы воспринимались в разные периоды истории Руси. Решение этой задачи требует глубокого понимания образного языка не только литературных произведений, но и памятников древнерусского зодчества, живописи, художественного ремесла, в окружении и под воздействием которых жили и развивались произведения Куликовского цикла.

Главная мысль всех литературных памятников Куликовского цикла — мысль о единстве Русской земли как основе победы над врагом. Дмитрий Донской идет навстречу Мамаю «съвокупився с всеми князями русскими». «И от начала миру не бывала такова сила русских князей», — восторженно восклицает летописец [488]. Властным призывом к единству звучат исполненные колокольной торжественности начальные слова «Задонщины»: «Снидемся, братие и друзи, сынове русстии, съставим слово к слову и величим землю Русскую» [489]. Не за одну только «обиду» великого князя Московского идут сражаться многие тысячи «храбрых русичей», но «за вся младенца и старцы» и «за вся крестьяны», «за всю землю Русскую» [490].

И перед боем краткими словами напутствовал князь идущих на битву воинов: «Братья мои, да потягнем вси съ единого» [491]. В этих словах звучит тот же призыв к братству по духу, по общему служению, который воплощен и в «Троице» Рублева.

То же настроение, та же мысль об общем подвиге за «Русь великую», о единстве перед лицом смерти звучит в «Задонщине» и в словах московского боярина Михаила Александровича, где в долгом перечне убитых воевод с эпической силой звучит тема единства, встает образ всей Русской земли, лучшие сыновья которой сложили головы на поле великой битвы [492].

Исследователями давно отмечена противоречивая политическая тенденциозность различных редакций памятников Куликовского цикла. Призыв к единству — идейный стержень всех редакций «Летописной повести», «Задонщины», «Сказания» — сочетается с выдвижением на первый план тех или иных исторических лиц. Различная окраска идеи единства в той или иной редакции памятников вполне объяснима. По-разному понимали суть и цель объединительного процесса в великокняжеских хоромах и на митрополичьем дворе, в келье лесного монастыря и в избе крестьянина, в шатре воина и в мастерской ремесленника. Однако сама по себе необходимость единения уже не подлежала сомнению. Спор шел лишь о конкретных политических формах.

Свидетельством зрелости, актуальности идеи объединения могут служить и такие литературные современники памятников Куликовского цикла, как «Список городов русских» [493], «Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русьскаго» [494], общерусские летописные своды 1389 и 1408 гг. [495] В каждом из этих памятников выражена та же идея единства Русской земли, хотя и в различных ее аспектах и политических толкованиях.

Одной из форм выражения системы единства как основы могущества и славы Руси в памятниках Куликовского цикла выступает обращение к образам Киевской Руси. Наиболее яркий пример этого представляет собой «Задонщина», автор которой использовал художественные формы «Слова о полку Игореве» для прославления героев Куликова поля [496]. Величавые тени киевских князей Владимира Святославича и Ярослава Владимировича, святых братьев Бориса и Глеба встают за спиной Дмитрия Донского и его воинства. Именем второго Святополка, киевского князя-братоубийцы, клеймит «Сказание» отступника общего дела князя Олега Рязанского [497].

Уже с середины XIV в. неизменными помощниками и заступниками московских князей выступают сыновья киевского князя Владимира Святославича — первые русские святые, братья Борис и Глеб [498]. Едва ли случайно, что дважды отъезд московского князя Семена Ивановича в Орду — в 1340 и 1342 гг. — был приурочен ко 2 мая — дню памяти Бориса и Глеба [499]. Заметим, что наблюдения над русскими летописями XIV–XV вв. показывают необычайно внимательное отношение к выбору дня для совершения того или иного важного дела [500]. Внимание к датам и совпадениям, основанное на символизме христианского мировоззрения, а также до некоторой степени на полуязыческой вере в приметы, особенно обострилось в тревожную, полную страхов и надежд эпоху борьбы за свержение монголо-татарского ига [501].

Другим примером возвращения к вдохновляющим, героическим образам, связанным с религиозными представлениями Киевской Руси, по-видимому, можно признать запечатленное памятниками Куликовского цикла широкое распространение в конце XIV–XV в. культов Георгия и Дмитрия Солунского. Конечно, популярность этих святых воинов была в значительной мере традиционной, характерной для княжеско-боярской среды и во второй половине XIII — начале XIV в. Однако ряд фактов позволяет говорить об особом значении этих культов во второй половине XIV в. Пространная летописная повесть о Куликовской битве, составленная, по-видимому, вскоре после 1380 г., называет Георгия наряду с Дмитрием Солунским, Борисом и Глебом небесным покровителями русского войска [502]. Их имена, напоминавшие о знаменитых предках — Ярославе (Георгии) Владимировиче киевском, Юрии (Георгии) Владимировиче Долгоруком, Всеволоде (Дмитрии) Большое Гнездо, Юрии (Георгии) Всеволодовиче владимирском, — популярны в княжеской среде. Дмитрий Солунский считался небесным покровителем Дмитрия Донского [503]. Ко дню памяти Георгия были приурочены такие важные события в жизни московских князей, как отъезд сына Дмитрия Донского Василия в Орду в 1383 г. и его рискованный побег из ордынского плена в 1385 г. [504]

Одним из самых значительных политических деятелей Киевской Руси, образ которого получил отражение в памятниках Куликовского цикла, был киевский князь Владимир Святославич. В этом образе сливались героика былин и патетика церковного панегирика, слава защитника Русской земли от «поганых» печенегов и христианское благочестие. Согласно «Задонщине» образ князя Владимира вдохновляет Дмитрия Донского и его сподвижников [505].

В Москве культ Владимира, канонизированного в XIII в., был популярен, видимо, уже со времен князя Даниила Александровича. Интересно отметить, что в день памяти Владимира, 15 июля, родился герой Куликовской битвы князь Владимир Андреевич, нареченный этим крайне редким в тот период в княжеской среде именем, безусловно, в честь знаменитого предка [506]. В Новгороде уже в 1311 г. была построена каменная церковь в честь Владимира [507].