Дмитрий Прусаков - Природа и человек в древнем Египте

Антропогенный натиск на естественный растительный покров в Египте во второй половине Старого царства усугублялся снижением уровня грунтовых вод, которое было связано с ростом засушливости климата Северо-Восточной Африки, а в пределах аллювиальной поймы Нила, по-видимому, еще и с уменьшением речного стока [см.: Великанов 1964 , с. 221]. Это уменьшение, впрочем, заслуживает отдельного разговора, поскольку оно, похоже, внесло выдающийся вклад в характер всей дальнейшей эволюции фараоновской цивилизации.

Надежным индикатором долгопериодных изменений расхода воды и, соответственно, высоты разливов Нила являются колебания уровня озер, приуроченных к нильскому водосбору, в частности, озера Туркана (быв. Рудольф) в Кении, поскольку единственная из постоянно питающих его рек — Омо берет начало на Эфиопском нагорье поблизости от истоков Голубого Нила и Атбары, дающих Главному Нилу в сезон половодья до 90 % воды [ Adamson et al. 1980 , р. 50]. К концу III тыс. до н. э. уровень оз. Туркана существенно снизился [ Butzer et al. 1972 ], тогда же достигла низшей фазы синхронная регрессия озер Эфиопского рифта и тектонической впадины Афар, получившая развитие после 2500 г. до н. э. [ Gasse, Street 1978; Grove, Goudie 1971; Grove et al. 1975; Williams et al. 1977 ], на исходе III тыс. до н. э. резко опустился и уровень озера Виктория, в которое впадает река Кагера — исток Белого Нила [ Kendall 1969 ].

Эти явления на стадии глобального похолодания объяснялись истощением летних муссонных дождей в Восточной Африке [ Adamson et al. 1980 , р. 55; Butzer 1966 , р. 75], которое, собственно, и привело к сокращению стока Главного Нила, ставшему, в свою очередь, важнейшим условием усыхания Меридова озера в Фаюме в 1-й Переходный период истории фараонов [ Hassan 1986 , р. 491]. В настоящее время можно считать доказанным, что правление V и, в еще большей степени, VI династии в Египте, совпавшее с этапом прогрессировавшей аридизации, было отмечено уменьшением нильских разливов, которые, по имеющимся данным, к концу XXII в. до н. э. упали до минимального уровня с начала династической эпохи [ Fairbridge 1976а , р. 535].

Полностью согласуясь с современными естественнонаучными выводами, письменный источник 1-го Переходного периода (XXII–XXI вв. до н. э.) сообщает о тогдашнем катастрофическом обмелении Нила: местами реку, средняя ширина которой в долинном Египте до постройки Высотной Асуанской плотины составляла 1,22 км [ Wilson 1955 , tab. 1], якобы переходили вброд [см., например: Vandier 1936 , р. 5]. Отсутствие столь же ярких аутентичных свидетельств об иссякании Нила во второй половине Старого царства не обескураживает: оно может быть связано просто с тем, что соответствующие документы пока не обнаружены или вовсе утрачены. С другой стороны, осмелимся предположить, что перед лицом "божественных" староегипетских браздодержцев, слывших магическими гарантами миропорядка — Маат [см.: Wilson 1965 , р. 48], любые упоминания о неблагоприятных для государства, а главное, притом неподвластных царевой воле переменах (как в обществе, так и в природе) были табуированы по идеологическим соображениям.

Снижение уровня разливов Нила было для древнего Египта одним из опаснейших экологических бедствий, т. к. сопровождалось сокращением площади самых плодородных, заливных, земель. Превращение этого процесса в устойчивую тенденцию неизбежно должно было привести страну к экономическому кризису. В данном контексте особую значимость приобретают выявленные исследователями разительные перемены в социальной жизни, постигшие Египет ближе к концу V династии. Весьма показательны, например, массовое обнищание рядового населения и широко распространившаяся практика порабощения неимущих: по мнению Ю. Я. Перепелкина, в Египте позднего Старого царства заурядной приметой времени стали должники-неплательщики, попавшие в долговое рабство [ Перепелкин 1988а , с. 340–343; 1988б , с. 70–72]. Суровые административные санкции применялись теперь и к чиновникам, невзирая на то, что те порой занимали видное положение в обществе: достаточно отмстить многочисленные известия о палочных наказаниях управляющих вельможескими поместьями [ Перепелкин 1988а , с. 344; 1988б , с. 142–143]. Если принять во внимание, что "воспитательное" избиение власть имущими свободного населения считалось тогда в Египте предосудительным [ Перепелкин 1988а , с. 350], а среди причин расправ над чиновным людом выделялось невыполнение предписаний по поставкам в казну продукции сельских натуральных хозяйств, подведомственных пострадавшим, сообщения конца Старого царства об истязаниях проштрафившихся надзирателей за "дворами" знати допустимо расценивать как признак ужесточения государственного контроля над приходившим в упадок сельскохозяйственным производством.

С учетом исключительной деструктивности воздействия низких разливов на экономику фараоновского Египта, рассматриваемое уменьшение объема нильского стока вплоть до рекордно малого значения, характерного для последних веков III тыс. до н. э., в ракурсе СЕИ представляется несомненным и притом решающим природным фактором нарушения социально-экологической стабильности, некогда обусловившей расцвет староегипетского государства. Исходя из естественнонаучной и исторической информации, касающейся обсуждаемой проблемы, мы готовы выдвинуть рабочую гипотезу, что фактор этот не только спровоцировал череду насильственных государственных мер по обузданию ситуации, направленных на сохранение в Египте действующей общественно-политической системы (а потому, добавим, малоэффективных в перспективе грядущего цивилизационного кризиса), но в итоге подорвал некоторые основополагающие принципы традиционного административно-хозяйственного уклада Старого царства, активизировав адаптационный механизм поиска и освоения системой альтернативного канала эволюции.

Как известно, отличительной чертой староегипетского хозяйства являлись многофункциональные рабочие отряды — так называемые "ладейные ватаги" ( ĭswt ), артельный труд которых использовался едва ли не во всех отраслях производства, в том числе в земледелии [см.: Перепелкин 1988б ]. Неоднократно отмечалось, что по прошествии Старого царства отряды с полей были вытеснены профессиональными земледельцами ĭhwtjw , обязанными выполнять фиксированную трудовую норму на равновеликих индивидуальных наделах [ Виноградов 19976 , с. 172; Перепелкин 1988а , с. 396–397]. Столь радикальная реорганизация самих основ социального строя Египта, несомненно, имела глубокие корни, которые еще предстоит разносторонне осмыслить. При социоестественном подходе к этой проблеме вырисовывается довольно любопытная картина.