Дмитрий Прусаков - Природа и человек в древнем Египте

Все это, разумеется, не доказывает, что фараоны второй половины Старого царства то и дело шли на уступки стремившимся к обособлению провинциям, будучи беспомощными исполнителями воли мятежных номархов. Государство в лице дворцовой олигархии, по-видимому, сохраняло изрядный запас прочности и при VI династии, косвенной порукой чему — феноменально долгое правление одного из ее представителей, Пепи II, оценивавшееся в 94 года [ Palmer 1861 ]. В числе мыслимых средств сдерживания центробежной общественно-политической стихии, которыми располагал Большой Дом, в свете гипотезы СЕИ древнего Египта мы бы выделили экстенсивное хозяйственное освоение Низовья, подсыхавшего в процессе средиземноморской регрессии, и жалование "богам" и вельможам кормлений на избавленной от воды нижнеегипетской нови, не наносившее прямого ущерба государственной земельной собственности. Теоретически включение в хозяйственный оборот дополнительных площадей Дельты можно считать фактором, унимавшим социальную напряженность в стране, еще и потому, что оно объективно способствовало перемещению в Нижний Египет части обитателей замкнутого в узкую речную долину Верховья, которому развивавшийся экологический кризис (полагаем, предваренный ростом населения Египта) в первую очередь грозил антропогенной перегрузкой аграрного ландшафта; допущение наличия в Египте во второй половине Старого царства внутренних миграций из Долины в Дельту сообразуется со значительным увеличением количества сиен труда в болотистой местности среди изображений в гробницах начиная с V династии.

Вместе с тем староегипетское государство, похоже, так и не прибегло к тотальному централизованному освоению Дельты сродни тому, о котором как будто бы известно из истории XIX династии [см., например: Montet 1952 ], ограничившись передачей здешних земельных угодий в собственность отдельных физических и юридических лиц. Одну из причин отказа Мемфиса практиковать более жесткие административные технологии колонизации Нижнего Египта мы бы усмотрели если не в отсутствии этой задачи, то в неадекватной ей степени концентрации власти под рукой фараонов Старого царства, которым, по-видимому, так и не удалось искоренить архаические традиции номового суверенитета, покоившиеся на мощном экономическом базисе исконной, "от плоти" обладателей, номаршей и сановничьей собственности (nt) dt , противопоставленной государственному (царева клана) достоянию [см.: Перепелкин 1966, 1988б ]. Естественно предположить, что наступление политического кризиса, наряду с деградацией центра, было сопряжено и с возрождением этих традиций.

О стремлении и готовности номархов — современников V–VI династий к единоличному управлению вверенными им областями, возможно, свидетельствует появляющийся в их автобиографиях типовой отчет о благодеяниях, оказанных нуждающемуся местному населению: "Давал я хлеб (и) пиво голодному, одежду нагому (кого) находил я в номе этом" [ Urk. I , S. 254, Z. 13–14]. В социально-экологическом контексте эпохи подобные слова напоминают уже не столько пустое самохвальство, апеллирующее к воздаятельному божественному покровительству за гробом или призванное обелить в глазах потомков отнюдь не добродетельного при жизни вельможу, сколько недвусмысленную (даже пусть и невольную) констатацию, что вельможа этот уже превращался в суверенного правителя с дистрибутивной функцией, которая прежде являлась прерогативой Большого Дома. И хотя номархи позднего Старого царства порой оговаривались, что черпали средства на свою благотворительность не из казны, а из "дома собственного" (pr dt) [ Перепелкин 1988б , с. 28–29], трудно поверить, что их административные инициативы вовсе не приносили государству материальных убытков и никаким иным образом не вступали в противоречие с его интересами. Остановимся на этом вопросе подробнее.

Собственность староегипетских номархов и прочих важных сановников обозначалась термином dt [ Перепелкин 1966 ; см. также: Большаков 1996 ] и противостояла собственности царя (государства), которая могла быть nt hnw — "от (царского) Местожительства", или "от нутряного", и nt nvt — "от внешнего". Принадлежавшее царю "внешнее" противопоставлялось его же "нутряному" по пространственному признаку: nvt располагалась на территории номов, поодаль от "нутра"- hnw — резиденции фараона. Номархам как государственным чиновникам дозволялось использовать "внешнюю" царскую собственность: например, привлекать к общественным работам государственную челядь, числившуюся за Местожительством, но расселенную в провинции. Таким образом, социальный статус номархов был двойственным: они являлись частными собственниками, владевшими dt , и государственными служащими, ведавшими долей царского владения — rwt [ Перепелкин 1988б , с. 19 сл.].

Возвращаясь к проблеме соотношения власти-собственности между домами царя и областных правителей в Египте второй половины Старого царства, рассмотрим два источника, обратившись при этом к комментариям Ю. Я. Перепелкина [см.: Перепелкин 1988б , с. 21–25]. Среди изображений в гробнице верхнеегипетского номарха VI династии Иби есть сцена, где он [58]представлен наблюдающим за ремесленниками. Сцену сопровождает надпись, из которой следует, что все изображенные здесь работники суть от "нутряного" ( hnw ) и от "внешнего" ( rwt ), иными словами, что это государственная рабочая сила, частью из царской резиденции (очевидно, прибывшая оттуда), частью местная, дислоцированная на территории данной области.

В декоре гробницы номарха Джау, сына и преемника Иби, имеется такая же сцена, по убеждению Ю. Я. Перепелкина, скопированная с первой, поскольку почти в точности повторяет ее; лишь поясняющая изображение надпись содержит одно существенное отличие. Джау, перефразируя реплику отца, сообщает, что наблюдает за работой мастеров, которые от "нутряного" ( hnw ) и от "дома собственного" ( рr dt ). Если изображение в гробнице Джау — копия аналогичной сцены у Иби, появление в надписи-дубликате вместо rwt полярного ему понятия dt едва ли можно счесть случайностью. Джау, похоже, хотел подчеркнуть, что часть ремесленников, за которыми он присматривает, состоит в его собственности, тогда как при прежнем номархе все они принадлежали царскому дому. Конечно, Джау просто мог заменить работников от "внешнего" своими, от рr dt . С другой стороны, почему не допустить, что при номархе-сыне dt поглотила rwt , т. е. что рассмотренные гробничные изображения в их хронологической последовательности отражают процесс перехода государственной собственности, размещенной на территории номов, во владение номархов?