Александр Сидоров - Я помню тот Ванинский порт: История великих лагерных песен

С начала 1945 года принимается ряд серьёзных мер для обуздания «махновщины» среди солдат и офицеров: 19 января Сталин подписал приказ, который требовал не допускать грубого отношения к местному населению. Он был доведён до каждого солдата. В развитие этого приказа последовали приказы военных советов фронтов, командующих армиями, командиров дивизии и других соединений. Приказ военного совета 2-го Белорусского фронта, подписанный маршалом Рокоссовским, гласил: мародёров и насильников расстреливать на месте преступления. Директива Ставки Верховного Главнокомандования от 20 апреля 1945 года отмечала: «Жестокое отношение с немцами вызывает у них боязнь и заставляет их упорно сопротивляться, не сдаваясь в плен. Гражданское население, опасаясь мести, организуется в банды. Такое положение нам невыгодно. Более гуманное отношение к немцам облегчит нам ведение боевых действий на их территории и, несомненно, снизит упорство немцев в обороне». Как свидетельствуют данные Военной прокуратуры, в первые месяцы 1945 года за бесчинства по отношению к местному населению военными трибуналами было осуждено 4148 офицеров и ещё больше рядовых (главным образом к отправке в штрафбат, крепость или к тюремному заключению). Многих расстреливали на месте. Волну преступлений сбить удалось, но не полностью. Об этом говорят выдержки из документов:

«Отдельные случаи произвола, особенно факты изнасилования женщин, держат немцев в постоянном страхе и напряжении. Военные советы фронта и армий ведут решительную борьбу против мародёрства и изнасилования немецких женщин» (из донесения члена военного совета 1-го Украинского фронта начальнику Главного политического управления о политической обстановке на занятой территории Германии от 4 апреля 1945 г.).

«Военные коменданты отмечают, что в последние дни резко уменьшилось количество случаев барахольства, изнасилования женщин и других аморальных явлений со стороны военнослужащих. Регистрируется по 2–3 случая в каждом населённом пункте, в то время как раньше количество случаев аморальных явлений было намного больше» (из донесения начальника политического отдела 8-й гвардейской армии начальнику политического управления 1-го Белорусского фронта об отношении советских военнослужащих к немецкому населению от 25 апреля 1945 г.).

«Факты бесцельных и необоснованных расстрелов немцев, мародёрства и изнасилований немецких женщин значительно сократились, тем не менее даже и после издания директив Ставки Верховного Главнокомандования и военного совета фронта ряд таких случаев ещё зафиксирован. Если расстрелы немцев в настоящее время почти совсем не наблюдаются, а случаи грабежа носят единичный характер, то насилия над женщинами всё ещё имеют место» (из доклада военного прокурора 1-го Белорусского фронта военному совету фронта о выполнении директив Ставки Верховного Главнокомандования и военного совета фронта об изменении отношения к немецкому населению от 2 мая 1945 г.).

Итак, опьянённые анархической свободой уголовники захлебнулись от безграничной «любви» к немецким женщинам, девушкам и девочкам. «Блатные страдания» оказались не к месту… Но песня-то не только о любви, но и о «военной славе». Ну что же — не обойдём вниманием и эту тему.

Некоторые исследователи считают, что из-за опасения насилия и мародёрства воюющих уркаганов вынуждены были даже отстранить от штурма немецкой столицы. Ссылаются, например, на Варлама Шаламова, который в очерке «Сучья война» пишет: «Окончательный штурм Берлина не был доверен этим частям. Армия Рокоссовского была нацелена в другое место, а в Тиргартен двинулись кадровые части маршала Конева — полки наиболее чистой пролетарской крови». Это заблуждение. Как мы могли убедиться, никакой «блатной армии» Рокоссовского в природе не существовало, а основная часть профессиональных преступников была разбросана по всем фронтам. Немало их воевало и в составе 1-го Украинского фронта, которым командовал маршал Конев. Так что жулики погуляли и по Берлину.

Как вспоминает первый советский военный прокурор Берлина Николай Котляр, в ходе боев и после них из немецких тюрем бежали сотни уголовных преступников. Они организовали банды и совершали ночные налёты на квартиры обывателей. Часто грабители одевались в форму советских солдат и офицеров. Так, в 1945 году германскую столицу по ночам терроризировала банда якобы советских военнослужащих во главе с лейтенантом. Грабители действовали в Шпандау, Панкове, Лихтенберге и даже в Карлсхорсте, где размещался штаб 5-й ударной армии. Вскоре банда была ликвидирована. Возглавляли её испанский фашист Бароян-Корнадо и эсэсовец Хильт из городка Бад-Киссинген, когда-то служивший в криминальной полиции. Ночные грабежи совершала и шайка во главе с гауптштурмфюрером СС Куртом Штрассером. В обеих бандах действовали и русские преступники — возможно, власовцы и другие коллаборационисты. Но не исключено, что и блатные фронтовики, которые вернулись к старому, когда военная администрация стала жёстко спрашивать за мародёрства и грабежи.

Есть также сведения о том, что преступным промыслом занимались бывшие узники концлагерей — причём не только русские. Ещё 2 мая 1945 года военный прокурор 1-го Белорусского фронта генерал-майор юстиции Л. Яченин докладывал: «Насилиями, а особенно грабежами и барахольством, широко занимаются репатриированные, следующие на пункты репатриации, а особенно итальянцы, голландцы и даже немцы. При этом все эти безобразия сваливают на наших военнослужащих». Но основной интерес для нас представляют именно соотечественники. В воспоминаниях прокурора Котляра есть рассказ об одном из них — некоем молодом человеке по фамилии Толстых. В первые дни войны его угнали в Германию. Парень попал в трудовой лагерь Аусбург, работал по 14–15 часов в день, бежал в 1943 году, добрался до Берлина. Отсиживался в подвалах, питаясь отходами, пока его не приютила шайка немецких уголовников, которая занималась угоном автомобилей, спекуляцией, кражами из магазинов и квартир, уличными грабежами.

На допросе Толстых признался: он так увлёкся, что не заметил, как кончилась война. Он познакомился с дезертирами — немцами и итальянцами и началась, по его словам, «роскошная жизнь». Бандиты переоделись в русскую форму и обнаглели до того, что на грабежи приглашали понятыми немецких полицейских. О возвращении на Родину Толстых даже не помышлял. Как он сам объяснял — «привык к вольной жизни». При этом «идейный уголовник» оправдывал себя тем, что убивал только немцев:

«Во французской зоне, вооружившись двумя пистолетами, он вернулся к старой “профессии” — угону машин. Дважды ему это удалось, на третий раз его остановила немецкая полиция…