Александр Сидоров - Я помню тот Ванинский порт: История великих лагерных песен

Надо отметить, что руководство колымских лагерей пыталось бороться против цинги, чтобы сохранить рабскую силу. Для этого использовался отвар из хвои стланика. Приготовлением отвара занимался специальный витаминный комбинат. Варлам Шаламов так описывал процесс профилактики цинги: «В котлах варили экстракт стланика — ядовитую, дрянную, горчайшую смесь коричневого цвета… По мысли начальства и вековому опыту мировых северных путешествий — хвоя была единственным местным средством от болезни полярников и тюрем — цинги… Тошнотворную эту смесь нам давали трижды в день, без неё не давали пищи в столовой… От этой горчайшей смеси икается, содрогается желудок несколько минут, и аппетит безнадёжно испорчен… Штыки охраняли узкий проход в столовую, столик, где с ведром и крошечным жестяным черпачком из консервной банки сидел лагерный “лепило” — лекпом и вливал каждому в рот целительную дозу отравы».

Сам Варлам Тихонович был яростным противником подобного лечения и считал его бессмысленной профанацией:

«Особенность этой многолетней пытки стлаником, наказания черпачком, проводимой по всему Союзу, была в том, что никакого витамина “С”, который мог бы спасти от цинги — в этом экстракте, вываренном в семи котлах, — не было. Витамин “С” очень нестоек, он пропадает после пятнадцати минут кипячения.

Однако велась медицинская статистика, где убедительно доказывалось… что люди, вернее, доходяги, умиравшие от цинги, — умерли только оттого, что сплюнули спасительную смесь. Составлялись даже акты на сплюнувших, сажали их и в карцеры, в РУР…

Вся борьба с цингой была кровавым, трагическим фарсом… Уже после войны, когда разобрались на самом высшем уровне в этом кровавом предмете, — стланик был запрещён начисто и повсеместно. После войны в большом количестве на Север стали завозить плоды шиповника, содержащие реальный витамин “С”».

Однако старый лагерник ошибается. И до сих пор медицинская энциклопедия утверждает: в экстремальных условиях для профилактики цинги следует использовать настои и отвары из хвои, содержащие аскорбиновую кислоту. Причём полезные свойства стланика известны давно. С его помощью избавилась от цинги команда экспедиции Витуса Беринга. Из хвои приготавливали квас, чай. Приказ по экспедиции требовал, «чтоб превеликий котел с варёным кедровником не сходил с огня». А русский академик Пётр Паллас сообщал в «Описании растений Государства Российского» (1785): «Сосновые и кедровые вершинки похваляются от всех наших в Сибири промышленников и мореходов как лучшее противоцинготное и бальзамическое средство и составляют в лечебной науке преизрядное от цинготных болезней лекарство. Таковых сосновых вершинок вывозится из Государства Российского в иностранные аптеки великое количество». Поздние научные исследования показали, что хвоя стланика богата не только витаминами А, С, в ней присутствуют также витамины К, В 1, В 2, Р. Витамин К ускоряет заживление ран, быстрее свёртывает кровь. Витамин Р предупреждает кровоизлияние, укрепляет стенки кровеносных сосудов. Установлено, что один стакан хвойного напитка содержит столько же витамина С, сколько стакан томатного сока, и в 5 раз больше, чем лимонный сок.

Таким образом, приходится признать, что «коварные чекисты» использовали действенное противоцинготное средство. Другое дело, что одним только отваром стланика цингу не вылечишь. Без нормального питания и человеческих условий существования ни одно даже самое волшебное лекарство не способно спасти от этой болезни. И всё же колымчанин Георгий Демидов писал о послевоенной Колыме в рассказе «Дубарь»: «Прежде бичом заключённых северных лагерей была цинга. Но с тех пор, как против неё стали применять отвар хвои, страшный когда-то “скорбут” почти утратил своё былое значение как фактор смертности даже за Полярным кругом». То же самое признаёт Иван Алексахин в колымских воспоминаниях: «Вскоре у меня открылась цинга, потом — пеллагра. Появились безбелковые отёки — ткнёшь пальцем в ногу, дырка остаётся. Помню, цинготников лежало в бараке человек восемьдесят, но лечили только настоем кедрового стланика. На вкус — мерзость страшная, но помогала».

Пеллагра… Это слово звучало ещё страшнее, чем цинга. Часто пеллагра добивала заключённого одновременно с цингой, как это было с Хеллой Фишер: «У меня сползла кожа с рук и ног. Цинга. Начало конца, что ли?.. Усердно лечили хвойным экстрактом, капустным рассолом, кусками сырой картошки». Сползание кожи — симптом «чистой» пеллагры. Обе болезни связаны с авитаминозом: цинга вызывается дефицитом витамина С, пеллагра — витамина В, особенно никотиновой кислоты.

Ранние ярко выраженные симптомы пеллагры — тёмные грязно-коричневые пятна на лице, шее, руках и ногах. На кистях и предплечьях потемнения приобретают вид «пеллагроидных перчаток», на стопах и голенях — «пеллагроидных сапожек». Тело покрывается сухими шелушащимися чешуйками, язвами, гнойными пузырями, лицо — сыпью, коркой («пеллагрозная маска»). Вокруг глаз — пигментация в виде «пеллагрозных очков», на веках потемнение кожи напоминает кровоподтёки. Всё это сопровождается зудом и жжением. Запущенная пеллагра ведёт к деменции — слабоумию.

Потрясающую картину болезни воссоздал Варлам Шаламов в рассказе «Перчатка»:

«Моя болезнь называлась пеллагра… Я почувствовал, как кожа моя неудержимо шелушится, кожа всего тела чесалась, зудела и отлетала шелухой, пластами даже. Я был пеллагрозником классического диагностического образца, рыцарь трёх “Д” — деменции, дизентерии и дистрофии… Кожа сыпалась с меня, как шелуха… Помню страстное постоянное желание есть, неутолимое ничем, — и венчающее всё это: кожа, отпадающая пластами.

…Я почувствовал, что у меня отделяется, спадает перчатка с руки. Было занятно, а не страшно видеть, как с тела отпадает пластами собственная кожа, листочки падают с плеч, живота, рук.

Настал день, когда кожа моя обновилась вся — а душа не обновилась.

Было выяснено, что с моих рук нужно снять пеллагрозные перчатки, а с ног — пеллагрозные ноговицы.

Эти перчатки и ноговицы сняты с меня… и приложены к “истории болезни”. Направлены в Магадан вместе с историей болезни моей, как живой экспонат для музея истории края, по крайней мере, истории здравоохранения края…»

Пеллагра долгое время была одной из основных причин смертности по ГУЛАГу в целом и на Колыме в частности. Так, в 1942–1943 годах более половины всех смертей пришлось именно на пеллагру, а в некоторых лагерях — до 90 % смертей. Даже в 1945 году эта страшная болезнь давала 8,5 % смертности.

После всего описанного выше не кажется преувеличением строка песни, где с горечью утверждается: