Александр Колпакиди - Двойной заговор. Сталин и Гитлер: несостоявшиеся путчи [с иллюстрациями]

Это было даже на поражение, а полный и сокрушительный разгром. Он дорого обошелся Советской России — в результате она потеряла Западную Украину и Западную Белоруссию, не считая репараций в размере 30 миллионов золотых рублей и обязательства возвратить военные трофеи и ценности, вывезенные из Польши аж с 1772 года. И не считая того, что 40 тысяч пленных красноармейцев погибли в польских лагерях.

В таких случаях царские генералы, всякие там старорежимные Самсоновы, стрелялись. Но не наш «Буонапарте». Комфронта легко нашел виновных, свалив неудачу на Главное командование РККА и… соседний, Юго-Западный фронт, который плохо ему помогал. Действительно, Юго-Западный фронт помогал плохо. (Во главе его стоял А. И. Егоров, полковник царской армии, членами Реввоенсовета были Сталин, Берзин и Раковский. Ни Егорову, ни Сталину с Берзиным никто и никогда не смог бы бросить упрек в авантюризме.) Приказ о немедленной оказании помощи Тухачевскому — передаче ему Первой Конной — пришел в самом разгаре Львовской операции.

Егоров, повинуясь, составил проект приказа, но Сталин отказался его утвердить, как несвоевременный. Армию он соглашался отдать только после взятия Львова. В итоге Буденного все-таки заставили выступить на помощь Западному фронту, но помощь эта безнадежно запоздала. Ну и, естественно, виновным оказался не Тухачевский с его авантюрным планом и неумелым командованием, а Егоров, Сталин и Буденный, которые не подали ему вовремя столь привычные костыли.

Странно, но Тухачевский ничем не поплатился за поражение. Оргвыводов сделано не было. Но позорно проигранную кампанию ему поминали еще десять лет спустя. Уже в 1930 году, во время обсуждения книги В. А. Триандафиллова «Характер операций современных армий», в пылу дискуссии один из присутствующих крикнул Тухачевскому: «Вас за 1920 год вешать надо!» И только в 1932 году дискуссия, проведенная в Военной академии им. Фрунзе, положила конец спорам. План был признан порочным, часть вины возложена на Тухачевского. Впрочем, оргвыводов опять же не последовало…

Доблестные действия против мятежного Кронштадта, а особенно «героическое» подавления крестьянских восстаний с многочисленными расстрелами заложников, нельзя сказать, чтобы характеризовали Тухачевского как какого-то исключительного палача. Время тогда было такое, и зверствовали все — красные, белые, зеленые и сами мужички. Разве что отличает Михаила Николаевича трогательная забота о народном достоянии: «Во всех операциях с применением удушливого газа провести исчерпывающие мероприятия по спасению находящегося в сфере действия газов скота». Так-то вот…

5 августа 1921 года Тухачевский был назначен начальником Военной академии Красной Армии. С какого перепугу? Подпоручик царского времени, не имевший не только теоретических трудов, но даже высшего военного образования (22 мая 1920 года, в самый разгар наступления на поляков, он приказом Реввоенсовета республики был причислен к лицам с высшим военным образованием, и только).

Все становится более понятным, если вспомнить, что Тухачевский дебютировал в роли творца военной науки еще в начале 1920 года, когда он на некоторое время был отозван в Москву. Ему предложили составить доклад о недостатках высшего командного состава РККА.

О, о недостатках он писать умел! Через несколько дней после того, как доклад пошел «наверх», ему предложили прочитать ни больше ни меньше как в Академии Генерального штаба лекцию на тему «Стратегия национальная и классовая». Лекция представляла собой рассуждения о классовом характере гражданской войны, перемешанные с выпадами в адрес старых офицеров, которые-де этот классовый характер «не поняли» и потому воюют плохо, и восхвалениями молодых командиров, которые ее «поняли» и оттого воюют хорошо.

Ну, прочел и прочел. Мало ли ерунды несли многочисленные выдвиженцы того времени.

Все становится еще более понятным, если вспомнить о постоянном противостоянии старых и молодых командиров Красной Армии. В Красной Армии работали тысячи военспецов. Естественно, большей частью ни краскомы к спецам, ни тем более спецы к краскомам нежных чувств не испытывали. Они были людьми разными не только по боевому и жизненному опыту, но даже и по возрасту. С другой стороны, на спецов ополчились старые большевики, не доверявшие им изначально. В армии назревал раскол. По одну сторону баррикады были кадровые, но глубоко штатские революционеры и «поручики-командармы», мало знающие, но крайне амбициозные, по другую — кадровые офицеры. Война закончилась, необходимость в спецах, как показалось, отпала, и можно было мавра, сделавшего свое дело, начать выгонять вон.

Тухачевский очень хорошо подходил для этой цели. Он явно выдвигался в лидеры краскомов. При этом он не уставал обвинять кадровых офицеров в профессиональной непригодности и даже подводил под эти обвинения теоретическую базу. Еще в июле 1919 года он писал в Реввоенсовет: «Эта война слишком трудна и для хорошего командования требует светлого ума и способности к анализу, а этих качеств у русских генералов старой армии не было… Среди старых специалистов трудно найти хороших командующих. Уже пришло время заменить их коммунистами…» (А сама «светлая голова», Тухачевский, как только замаячило впереди поражение на Висле, тут же кинулся искать подкрепления у царского полковника Егорова.)

И наконец, ситуация окончательно проясняется, если вспомнить о связях Тухачевского с Троцким. Иметь на своей стороне военную академию, кузницу офицерских кадров — чего еще мог желать нарком, метивший на место Ильича. Пройдет совсем немного времени, и выпускники академии разойдутся по дивизиям и армиям, а главное, по штабам, сядут на кадры (!), унося с собой в числе прочих знаний и полученные в академии симпатии к Троцкому. Действительно, двумя-тремя годами спустя академия станет настоящим оплотом троцкизма. Уж, наверное, не старые царские служаки выступали на стороне «демона революции», а те, кого привел с собой в академию новый начальник и кто остался там, когда начальника давно уже и след простыл.

От дебюта славного военачальника в качестве преподавателя все, кто хоть что-то понимал в военном деле, как бы поточнее выразиться… обалдели, иначе не скажешь. Мало того, что он снова и снова заявлял, что старые генералы не сумели понять гражданской войны — в конце концов, в этом есть какая-то сермяжная правда: чтобы воевать в условиях всепоглощающего хаоса, нужно было иметь совершенно особые способности. Мало того, что он обвинял военспецов в неумении руководить войсками — он, только что потерпевший позорнейшее поражение! Но дальше он заявляет: «Лишь на базе марксизма можно обосновать теорию гражданской войны, то есть создать классовую стратегию». И начинает эту самую стратегию развивать, и присутствующие преподаватели не могут понять: это всерьез, или товарищ начальник так шутит?