Майкл Ходарковский - Степные рубежи России

Вместе с тем Иван и ногайский бий Юсуф вновь отчаянно спорили по обычным вопросам – о подарках и набегах. Зная, что Юсуф не может задействовать войско, ожидая набегов Шейдяка и сыновей Мамая на Сарайчик, Иван отверг требования Юсуфа самым суровым и бескомпромиссным тоном. В 1551 году он писал Юсуфу о ногайцах, захваченных в плен во время набега на московское пограничье: «И в нашем государстве ныне обычай таков, который на наши украины войной придет, и тот жив не будет». Отказавшись принять письмо Юсуфа, Иван повторил, что пленников возвращать не будет, а тех, кто нападал на московские земли, ждет суровая кара. За дурное обращение с русскими послами Иван решил отплатить той же монетой и приказал ограбить ногайских послов [342] Там же. С. 239, 240, 279, 286. .

Открытые угрозы уже, казалось, не имели на Москву никакого действия, и Юсуф попробовал прибегнуть к другому подходу. В письме, написанном Ивану в сентябре 1551 года, он сообщил, что новый крымский хан Девлет Гирей предлагает ему присоединиться к Крымскому походу на Москву. Юсуф не забыл упомянуть, что под его командованием находится армия в 300 тысяч всадников, а у каждого из его восьми сыновей по 10 тысяч собственного войска и он по-прежнему раздумывает, не принять ли предложение нового крымского хана [343] Там же. С. 303. . Другими словами, Юсуф был готов поторговаться.

Ни Юсуф, ни другие ногайские мирзы еще не осознали, до какой степени изменилось московское самовосприятие и, следовательно, московское отношение к Степи. Теперь, когда Москва была центром христианской Вселенной, ее царь, помазанник Божий, был твердо намерен прекратить традиционные платежи и покончить с требованиями Степи раз и навсегда. Москве больше не подобало уступать старинным методам вымогательства.

В январе 1552 года Иван послал еще одно письмо Юсуфу, написанное тем же бескомпромиссным тоном. Иван доказывал свое право на Казань как юрт, завоеванный его дедом и унаследованный им. Казань принадлежала ему как по праву завоевания, так и по праву династического наследования [344] ПДРВ. Т. 8. С. 310–312; Pelenski J. Russia and Kazan. Р. 88–91. . Кроме того, притязания Ивана любопытным образом поддержал промосковски настроенный мирза Белек-Булат, назвавший Ивана прямым наследником Чингисхана. Неясно, сама ли Москва выдвинула подобное притязание или Белек-Булат прибег к лести с целью добиться милости Ивана. Как бы то ни было, важность крови Чингизидов была очевидна любому, кто имел дело с политикой в Степи [345] ПДРВ. Т. 8. С. 316–317. .

Тем временем Казань, взбешенная почти полной потерей суверенитета и тем, что Иван присоединил к своим владениям западный берег Волги вокруг Свияжска, была готова взбунтоваться. Стремясь к мирной аннексии Казани, Москва отправила своего наместника, чтобы сменить непопулярного хана Шах-Али, но было слишком поздно [346] Там же. С. 313–321; Худяков М. Г. Очерки по истории Казанского ханства. С. 138–142. . Казань отказалась принимать русского наместника, перерезала русский гарнизон и предложила ханский престол Ядыгар-Мухаммеду из астраханской династии. Конечно, подобный переворот был бы невозможен без молчаливого согласия ногайцев. В своем письме Ивану, написанном в апреле 1552 года, Юсуф резко обвинил его в нарушении письменного соглашения, в котором Иван пообещал разделить власть с ногайцами, чтобы у Ивана в Казани был свой хан, а у ногайцев – свой бий. Он напомнил Ивану, что Юсуф сдержал свое слово и не помогал Казани против Москвы, а Иван нарушил соглашение и солгал ему [347] ПДРВ. Т. 9. С. 1–3, 37–39. .

Разочарование ногайских мирз перед лицом бескомпромиссной политики Москвы было единодушным. Казы-мирза сообщил Ивану, что все ногайцы согласились: мира с Иваном не будет, пока он не вернет им вдову хана Сафа Гирея, дочь Юсуф-бия Сююмбике, ее сына Утемиша Гирея и других знатных казанских пленников. Даже сторонники Москвы, мирзы Исмаил и Юнус, подтвердили, что Казань – юрт крымских ханов и в прошлом ногайцы делили ее с Крымом. Но Иван был непреклонен. Единственное, что он пообещал ногайским мирзам, – наделить Утемиша Гирея по достижении зрелости городом в московских владениях [348] Там же. Т. 8. С. 329–336; Т. 9. С. 4–15, 37–39. .

Ивана было не отвлечь и не запугать – он готовил крестовый поход против мятежной Казани. В октябре 1552 года, после недолгой осады, московские войска под личным командованием Ивана, вооруженные артиллерией и современным осадным снаряжением, взяли город штурмом. Казань, добавленная к московской короне и упомянутая среди многих других владений в титуле царя, стала одним из московских городов, где правил русский наместник. Аннексия Казани была полной, а ее завоевание представлялось победой, которую Бог даровал православному государю.

Спустя три месяца в письмах к ногайским правителям Иван вновь повторил, что Казань является московским юртом со стародавних времен и он покарал казанских жителей за их мятеж. Затем он с нескрываемой гордостью рассказал, как мужское население города было перебито, женщины и дети взяты в плен, а Ядыгар-хан пощажен – не повешен, но отвезен в Москву и наделен землей. В качестве дружеского жеста по отношению к ногайцам Иван заверил их, что они могут свободно приезжать в Казань и торговать там, а казакам он приказал покинуть берега Волги ради спокойствия ногайцев [349] Там же. Т. 9. С. 60–65. . Таким образом, ногайцы оказались перед суровым выбором – либо подстраиваться под Москву, либо воевать с ней.

Аппетиты Москвы не ограничивались аннексией Казани, и это было очевидно из писем Ивана к Исмаилу, написанных в начале 1553 года. Иван попросил Исмаила дать ему знать, когда лучше начать поход на Астрахань, а также посоветовать ему, как лучше завоевать Крым [350] ПДРВ. Т. 9. С. 64–66, 80, 81. . Впрочем, эти планы пришлось на время отложить, когда в Кремле узнали, что Юсуф готовит масштабный поход против Москвы. Согласно имевшимся сведениям, астраханский хан обещал помочь Юсуфу переправить войска через Волгу. Затем, поскольку степь вдоль реки Хопер была сожжена, ожидалось, что около 120 тысяч воинов Юсуфа пойдут по Крымскому шляху на Воронеж и Рязань, а затем дождутся, пока Ока замерзнет, чтобы легко ее пересечь. Для снабжения войска должны были взять с собой верблюдов, овец и зерно [351] Там же. С. 100–108. .

Сложно представить себе, до какой степени Юсуф мог бы опустошить московские земли, если бы этот поход состоялся. Но в конечном счете Исмаил отказался участвовать в кампании под предлогом того, что крымские татары могут начать набеги на его земли, когда он их покинет, и отговорил Юсуфа от войны с Москвой. Причины своего отношения Исмаил объяснил Юсуфу красочной и весьма откровенной метафорой: «Твои-де люди ходят торговати в Бухару, а мои люди ходят к Москве. И толко мне завоеватца, и мне самому ходити нагу, а которые люди и учнут мерети, и тем и саванов не будет» [352] Там же. С. 103, 105. . Исмаил понял то, что предстояло понять и многим поколениям будущих кочевых правителей: близость ногайцев к московскому пограничью и их растущая обездоленность делали их все более зависимыми от Москвы.