Майкл Ходарковский - Степные рубежи России

Угрозы Москвы, казалось, не впечатлили Уруса, который, так и не получив ответа на свои жалобы, заключил союз с Крымом. Весной 1581 года 30-тысячное ногайское войско присоединилось к крымским татарам, совершив набеги на все московское пограничье от Белева до Алатыря. В результате этих набегов Московское государство потерпело страшный урон и потеряло множество людей пленными. Иван, обвинив Уруса в нарушении мира, обратился к нему с безнадежным морализаторством и поинтересовался, неужели он не стыдится своего нападения на русские земли? Ведь причиной отсутствия войск вдоль границы было доверие, которое московиты испытывали по отношению к Урусу. Но поскольку ни угрозы, ни стыд на Уруса не действовали, Иван в конце концов сдался и пообещал выплачивать деньги в том объеме, которого требовали ногайцы [384] РГАДА. Ф. 127. Оп. 1. Ногайские дела. Кн. 10. С. 48, 61–64; Новосельский А. А. Борьба Московского государства с татарами. С. 31–32. .

Получив деньги для ногайского руководства, Урус потребовал еще. Уверенный в своих силах, он обратился к Ивану как к равному, послав множество поклонов от властелина мангытов к властелину христиан, и предложил отправить ногайский контингент на войну с Литвой, если Иван достойно его вознаградит. Более того, Урус потребовал, чтобы Иван почитал его больше, чем своего отца, – другими словами, платил ему больше денег и преподносил больше даров, потому что лишь ханы Золотой Орды ( великие цари ) прежде владели Казанью и Астраханью, ныне находящимися в руках Ивана, а также потому, что сам Урус теперь пользуется особым уважением, недавно получив дань в 100 тысяч таньга «бухарской монетой» из Бухары и Ташкента [385] РГАДА. Ф. 127. Оп. 1. Ногайские дела. Кн. 10. С. 87, 88, 93. Ногайское посольство, согласно сообщениям, посетило Бухару, где с готовностью приняли ногайскую «присягу на верность». См.: Bruton А. The Bukharans: A Dynastic, Diplomatic and Commercial History, 1550–1702. New York: St. Martin’s Press, 1997. P. 39, 41. . С точки зрения Уруса, более высокий статус как московского царя, так и ногайского бия требовал более значительной дани; цена мира между ногайцами и Москвой выросла.

Чтобы обезопасить свое южное пограничье от ногайских набегов, Москва была готова платить деньги, выплачивать ежегодные пенсии и преподносить дары, а также позволила ногайцам торговать в Москве и Казани. Но на дальнейшие требования о выдаче немецких и литовских пленников, бежавших в Астрахань, а также о компенсации за беглых русских пленников прозвучал отказ. Доводы московского руководства звучали очень знакомо: русские бежали из плена, многие из них стали казаками и поэтому не подлежали выдаче. Ногайцы, должно быть, были знакомы с подобной аргументацией – не раз, когда русские требовали освободить русских пленных, они отвечали, что не могут, поскольку пленные уже проданы в Бухару [386] РГАДА. Ф. 127. Оп. 1. Ногайские дела. Кн. 10. С. 87, 88, 93, 120–121, 140. . Указывая на границы своих возможностей, Москва лишь воспроизводила традиционные отговорки ногайских правителей, и сложно было что-либо этому противопоставить.

На сей раз доводы Москвы были подкреплены действиями волжских казаков. Пришел черед Уруса жаловаться на казацкие насилия и жестокость: по его словам, казаки сожгли этим летом Сарайчик и не только избили кнутами всех, кто остался жив, но выкопали из земли мертвых и ограбили их могилы, чем глубоко оскорбили ногайцев. Кроме того, боясь новых нападений со стороны казаков, он не мог воспользоваться междоусобицами, которые разгорелись среди казахов. Ответ Москвы вновь подозрительно напоминал традиционный ответ ногайцев: казаки-де разбойники и Москва их не контролирует. Запрос ногайцев об удалении всех казаков с берегов Волги и Яика остался без ответа, но стороны заключили мир, прописав в шерти его условия. Урус пообещал контролировать своих людей и удерживать их от набегов на московское пограничье, а Москва пообещала внимательно следить за казаками, которые совершили разбой [387] Там же. С. 140, 143, 195, 196, 205–207, 247, 266. . Похоже, что и царь, и ногайский бий имели куда больше власти над своими непокорными вассалами, чем они утверждали.

Потерпев ряд унизительных поражений в войне с Польско-Литовским государством и Швецией, Иван IV был вынужден искать мира с западными и северными соседями. В январе 1582 года он заключил десятилетнее перемирие с Речью Посполитой, а в следующем году – со Швецией. Теперь Москва могла перенаправить свои силы на южное пограничье, продолжавшее страдать от разрушительных походов крымских татар и ногайцев. Москва решила укрепить свою оборону на южном направлении, присоединив к береговому разряду (полкам, традиционно охранявшим ключевые пункты у Оки) украинный разряд («пограничные полки»). Кроме того, московские войска были отправлены на подавление беспорядков в Казанской земле, где язычники – марийцы (черемисы) и чуваши, а также татары-мусульмане восстали против все более навязчивого присутствия Москвы в регионе. Чтобы смирить Казанскую землю, потребовалось несколько масштабных и беспощадных походов, продлившихся три года.

В середине 1580‐х годов в Казанской земле как грибы росли новые крепости, отмечая продвижение московской военной колонизации в сторону Сибири. В 1584 году на реке Вятке были заложены крепость Уржум и Малмыж, а через два года московиты уже строили крепость Уфу на реке Белой, далеко к востоку от Вятки. Двигаясь вдоль по течению рек, московиты расширяли свои владения и к югу, вдоль Волги. В 1586 году была воздвигнута крепость Самара, а в течение следующих четырех лет – Царицын и Саратов [388] Худяков М. Г. Очерки по истории Казанского ханства. С. 166–167; Новосельский А. А. Борьба Московского государства с татарами. С. 34–35, 44. .

Для ногайцев строительство новых крепостей на Волге означало возросшую зависимость от Москвы, которая могла теперь лучше контролировать речные переправы и доступ ногайцев к ближайшим пастбищам. Урус-бий предпринял последнюю попытку добиться помощи против московской экспансии, попросив крымского хана обратиться от лица ногайцев к османскому султану. Но помощи ждать не приходилось – у Высокой Порты были другие первоочередные задачи, а Крым был погружен в династическую борьбу.

В 1586 году, воспользовавшись нестабильностью в Крыму, ногайцы согласились помочь одному из претендентов, Саадату Гирею, отомстить за смерть отца и вернуть себе крымский престол. Правящего крымского хана Ислама Гирея спасло лишь вмешательство османов. Тот факт, что ногайцы поддержали восстание, направленное против османского влияния, еще больше увеличил пропасть между ними и Портой. В 1587 году Урус написал в Стамбул и, как будто дразня султана напоминанием об упущенной возможности помочь ногайцам и расширить влияние империи, объяснил, что «чья будет Астрахань, и Волга, и Еик, того будет вся ногайская орда». Поэтому, сообщил султану Урус, он против собственного желания покоряется московскому царю [389] Смирнов В. Д. Крымское ханство. С. 441–443; Новосельский А. А. Борьба Московского государства с татарами. С. 35. .