Майкл Ходарковский - Степные рубежи России

Власти продолжали выполнять условия мира, выдвинутые казахами. Яицкие казаки получили приказ прекратить свои набеги, пастбища между Волгой и Уралом были открыты для казахов – и все это немедленно оказало положительное воздействие на казахскую экономику. Более 45 тысяч казахских семей переправились через реку Урал, чтобы пасти свои стада. Торговля скотом в Оренбурге выросла с 204 164 овец и лошадей в 1785 году до более 370 тысяч в каждый из двух последующих лет [499] Вяткин М. П. Батыр Срым. С. 240–241; Аполлова Н. Г. Экономические и политические связи Казахстана с Россией. С. 249. .

Вместе с тем российская политика по введению структурных изменений среди казахов неизбежно вызывала отрицательную реакцию. Казахская знать Младшего и Среднего жузов потребовала освобождения хана Нуралы. Даже простые люди давали понять, что Нуралы надо сместить, но титул хана отменять не следует. Наконец, стратегия поддержки Сырыма и простого народа была поставлена под вопрос, когда выяснилось, что Сырым контактирует с турецким послом и выражает готовность вместе с Бухарой и Хивой вступить в антироссийский союз под эгидой Османской империи [500] ГАОО. Ф. 5. Оп. 1. Д. 44. Л. 5, 86. .

В разгар новой Русско-турецкой войны (1787–1791) полковнику Д. Гранкину, находившемуся в Оренбурге, было поручено подготовить доклад о положении в Степи. Его детальный и критически написанный доклад, представленный в Военную коллегию в 1788 году, откровенно указывал на проблемы. Освобождая правительство от каких-либо иллюзий по поводу верности казахов, Гранкин объяснил, что, когда казахи Младшего жуза приняли российскую власть в 1786 году, они сделали это исключительно из жадности, ради получения многочисленных подарков. Более того, присягу принесли только простые люди, а знатные беи и старшины по большей части отказались это делать. Но и простые люди сделали это лишь после того, как муфтий Мухаммеджан Хусаинов, недавно назначенный главой Духовного магометанского закона собрания, сказал, что христиан можно обманывать, соглашаясь на их требования в обмен на подарки. Затем муфтий сообщил русским, что все казахи принесли присягу императрице. На самом деле присягу принесли не более 2 тысяч кибиток, или одна пятая от всего населения Младшего жуза, поскольку большинство казахов находились в других местах и вообще не знали про присягу. Впоследствии муфтий признался, что он лгал по поводу присяги казахов, потому что хотел угодить ее величеству. Среди казахов ислам не слишком распространен, сообщал мрачный доклад Гранкина, и мулл у них очень мало. Пограничный суд не действует, поскольку выбранные в него казахи не годятся для своей роли. Новая политика не смогла остановить набеги на русские поселения и проходящие караваны. Расходы на патрулирование границы с башкирами и уральскими казаками выросли, и лишь в течение этого года казахи нанесли ущерб на 70 тысяч рублей.

Полковник был военным и считал, что на казахов следует оказывать административное и военное давление. Он советовал убедить Нуралы в обмен на обещание пенсии написать своему народу и объяснить необходимость отказаться от титула хана, разделить Младший жуз на четыре части и воссоздать Пограничный суд, в котором будет по шесть знатных людей от каждой из этих частей, один русский секретарь со знанием татарского языка и один мулла. Наконец, следует поселить вдоль рек Самара, Уил, Урал и Сакмара крестьян из Казанского и Симбирского уездов, а вдоль укрепленных линий – ставропольских калмыков и уральских и оренбургских казаков. Чтобы сделать политику «разделяй и властвуй» в отношении казахов более эффективной, необходимо присутствие русских поселений и нерегулярных военных вдоль всей границы [501] Казахско-русские отношения в XVIII–XIX вв. № 70. С. 125–132. Муфтий, Мухаммеджан Хусаинов, оставался главой Магометанского духовного собрания с 1789 по 1824 год; см.: Kemper M. Sufis und Gelehrte in Tatarien und Baschkirien, 1789–1889. Berlin: Klaus Schwarz Verlag, 1998. P. 50–66. .

К 1789 году политика властей в казахской степи привела к возникновению двух враждебных партий: с одной стороны, казахское дворянство и простой народ во главе с Сырымом, с другой стороны, высшая аристократия и дворяне, поддерживающие правящую династию во главе с Ералы. Стало очевидно, что политика поддержки простых людей с целью уравновесить влияние хана и его партии не привела ни к умиротворению казахов, ни к стабилизации пограничья. Частью проблемы было то, что болезненные вопросы, осложнявшие отношения казахов и российских властей, никуда не делись и продолжали влиять на интересы как вельмож, так и простых казахов. Казахи обеих партий выражали недовольство, что на пастбища к западу от Урала допускают не всех, что беглецов в Россию не возвращают, что злоупотребления местных властей не прекратились. Они негодовали, что Россия пытается запретить традиционную барымту между казахами и уральскими казаками, заменив ее Пограничными судами. Со своей стороны, власти указывали, что казахи продолжают свои набеги по ту сторону границы и Сырым, подобно прежним казахским ханам, не может или не хочет остановить их [502] Вяткин М. П. Батыр Срым. С. 242–245; Материалы по истории Казахской ССР (1785–1828). М.; Л.: АН СССР, 1940. Т. 4. № 15. С. 74–76. .

Петербург приказал Игельстрому пересмотреть свою политику так, чтобы усилить позицию хана и вместе с тем разделить казахов. Не желая отказываться от своих планов подчинения казахов российской политической и юридической системе, Игельстром в октябре 1789 года подал новое предложение. На этот раз он хотел создать одно главное управление жузом, в то же время разделив его на шесть частей, в каждой из которых будет отдельный суд. Нуралы мог стать главным администратором жуза с титулом хана. Но настроения в Петербурге стремительно менялись. Вести об активной агитации бухарских мулл, призывающих казахов нападать на Россию, и о нарастании казахских набегов в пограничье убедили государство изменить свою политику. Вместо поддержки простого народа и разделения казахов власти вновь склонились к тому, чтобы осуществлять свой контроль посредством усиления власти хана.

Весной 1790 года А. А. Пеутлинг сменил Игельстрома на посту уфимского генерал-губернатора. Это назначение ознаменовало собой изменение политики. В отличие от своего предшественника Пеутлинг разделял мнение полковника Гранкина, что вопросы следует разрешать военными средствами. Он запретил казахам переходить через реку Урал, а уральским казакам позволил на них нападать. Для борьбы с влиянием исламского духовенства он отправил из Уфы муфтия Мухаммеджана Хусаинова, чтобы тот представлял российские интересы в переговорах с Сырымом. Муфтию было приказано не умиротворять казахов подарками и не обещать освобождения тех, кто томится в русском плену, а угрожать суровыми карами, если они не примут условий России.