Майкл Ходарковский - Степные рубежи России

К началу XVIII столетия российскому правительству удалось достичь удивительного успеха – оно не только сломало сложившуюся систему отношений в пограничье, но и построило прямо противоположную. Вековечный отток русских жителей, которых уводили в плен и продавали в рабство за пределами России, по большей части удалось остановить. Бывшие иноверцы, некогда совершавшие набеги на российские земли, все чаще принимали православие и селились в пределах Российской империи. Некоторых из них тоже уводили в плен и продавали в российские дома, но большинство приходило искать убежища по собственной воле. Пришел черед местной знати, жившей по ту сторону границы, жаловаться и требовать возвращения своих людей из России.

Переселение русских колонистов на новые земли во второй половине XVIII века хорошо известно и по праву считается одним из главных элементов российской колонизаторской политики [564] Вот несколько классических исследований: Багалей Д. И. Очерки из истории колонизации степной окраины Московского государства. М.: Университетская тип., 1887; Перетяткович Г. И. Поволжье в XV и XVI вв. Очерки из истории края и его колонизации. М., 1877; Он же. Поволжье в XVII и начале XVIII века. Очерки из истории колонизации края. Одесса, 1882; Любавский М. К. Обзор истории русской колонизации с древнейших времен и до XX века / Ред. А. Я. Дегтярев. М.: Московский университет, 1996. . Куда в меньшей степени изучено массовое переселение побежденных коренных народов в пограничные земли. В том числе тысяч татар, марийцев, чувашей и башкир, которые, лишившись своих земель и приняв решение бежать от военной повинности, высоких налогов и насильственного крещения, покинули в начале XVIII века свои жилища в Среднем Поволжье и перебрались на юго-восточные границы империи [565] Kappeler А. Russlands erste Nationalitäten. S. 261. .

Несколько официальных докладов дают представление о размахе этого переселения и о его последствиях. В 1734 году Иван Кирилов предложил использовать на строительстве Оренбурга 20 тысяч беглецов из Казанской губернии. Спустя тридцать два года оренбургский губернатор князь Путятин сообщил Сенату, что регион заполнен иноверными чувашами и татарами, бежавшими из своих поволжских деревень, чтобы избежать обращения в христианство. Опасаясь недостаточной лояльности иноверцев Российскому государству и не слишком доверяя новым христианам, которые, как он считал, крестились не по своей воле, губернатор был вынужден рекомендовать переселение в регион крестьян из «великорусских людей», чтобы они составили в нем большинство. Он в особенности настаивал (и Сенат согласился с ним), что земли вдоль только что построенной и стратегически важной Ново-Московской дороги следует конфисковать или выкупить у башкир и распределить между русскими поселенцами [566] РГАДА. Ф. 248. Оп. 113. Д. 257. Л. 1–15; Материалы по истории России. Т. 1. С. 21. .

В то время как многие представители коренных народов пытались бежать из российских военно-административных объятий на отдаленные имперские окраины, другие принимали решение покинуть свою общину и искать счастья по ту сторону границы, в России. Подобная иммиграция в Россию, нередко тоже носившая характер бегства, стала одним из краеугольных камней российской колонизаторской политики в пограничных областях – и пользовалась всяческой поддержкой властей, как прямой, так и косвенной.

Соседним с Россией народам было просто некуда деться от ее влияния. Некоторые представители местных элит, привлеченные российскими обещаниями щедрых платежей и вознаграждений, уходили в Россию. Но даже те, кто оставался дома, не могли не ценить преимущество торговли с Россией. Чтобы получать от этой торговли как можно бóльшую выгоду, они обкладывали налогами собственное население, тем самым увеличивая число беглецов, искавших спасения в России. Теперь среди новых эмигрантов оказывались и простые люди, бежавшие в Россию от притеснений со стороны своей знати [567] РГАДА. Ф. 248. Оп. 126. Дела и приговоры Правительствующего Сената по Астраханской губернии. Д. 90. Л. 13; Khodarkovsky М. Where Two Worlds Met. . Эта миграция коренного населения, как элит, так и простых людей, и ее важнейшие последствия остались практически не замеченными и не изученными историографией.

В XV–XVI веках, когда произошло крушение Золотой Орды и совпавшее с ним возвышение Москвы, множество знатных нехристиан покинули свои улусы и перебрались к московскому двору, ища защиты, службы и привилегий. В третьей главе мы уже привели немало примеров подобных «аристократических диаспор» и рассмотрели стратегию Москвы по отыскиванию их и привлечению на московскую службу [568] Конечно, аристократические диаспоры были обычным делом в средневековой Европе. См.: Bartlett R . The Making of Europe. Р. 24–59. . В их числе были степные беглецы, находившие в Москве временное убежище от своих соперников. Узнав об отчаянном положении того или иного беглого знатного татарина («В чужом юрте стоишь, и сам вси истомен, и конь твой потен»), великий князь посылал своего представителя и предлагал приютить как самого знатного татарина, так и его свиту. Нередко такие предложения принимались: беглецы рассчитывали с помощью Москвы вернуть свои потерянные улусы [569] СИРИО. Т. 41. № 27. С. 100; № 34. С. 144; № 79. С. 384–386. .

Другой возможный контингент для перехода на московскую службу составляли недовольные крымские и ногайские аристократы, с которыми вели тайные сношения московские послы, приезжавшие к крымскому хану или ногайскому бию с официальными дипломатическими миссиями. Послы обещали щедрое вознаграждение за службу, а также возможность покинуть московские владения в любой момент. Многие дворяне-иноверцы, искушенные щедрыми наградами или желавшие защиты от своих соперников в Степи, принимали решение поступить на службу к великому князю [570] Там же. Т. 41. № 3. С. 14; № 6. С. 28; Т. 95. № 38. С. 692–693; ПДРВ. Т. 8. С. 4–5. .

Один из первых и самых ярких случаев, когда Москва показала свою способность привлекать подобных беглецов к себе на службу, произошел в середине XV века, когда в Москву приехали Якуб и Касим, два царевича из правящей казанской династии. В 1452 году Касим за свою верность получил город Городец (также известный как Мещера), находившийся вплотную к Казанскому ханству [571] Вельяминов-Зернов В. В. Исследование о Касимовских царях и царевичах. Т. 1. С. 28. . Благодаря этому решительному шагу Москва обрела политический рычаг влияния на Казань: теперь в ее пределах находился легитимный претендент на казанский престол. Другие недовольные царевичи смогли оценить уверенность Москвы в себе и ее способность играть на соперничестве Чингизидов. Касим и его потомки оправдали ожидания Москвы, и город, переименованный в Касимов, оставался во владении ханов Касимовских на протяжении более чем двух столетий.