Майкл Ходарковский - Степные рубежи России

Общие последствия государственной политики по обращению в христианство стали в полной мере очевидны в 1766 году, когда для участия в Уложенной комиссии, задачей которой было выработать новый свод законов, в столицу Российской империи прибыли делегаты из различных концов страны. Представители Пензенской провинции, говоря от лица местных татар, находившихся на российской военной службе, жаловались, что мусульмане, совершившие преступления, обращаются в христианство, чтобы избежать наказания, и рекомендовали карать таких преступников [549] СИРИО. Т. 32. № 76. С. 541–544. . Татары из Оренбурга сообщали, что им запрещено нанимать крещеную мордву, марийцев или удмуртов, несмотря на серьезнейшую нехватку рабочих рук, и просили дать им дозволение брать на службу крещеных, обещая, что они не будут чинить им препятствий в их вере. Платящие ясак чуваши из Казанской губернии возражали против сложившейся ситуации, когда новых христиан освобождают от налогов, рекрутчины и транспортной повинности, а на тех, кто не крестился, возлагают двойное бремя [550] Там же. Т. 147. С. 221–222; Т. 115. С. 379–380. .

Самый подробный список жалоб привезли татары Казанской губернии. Они жаловались, что очень пострадали от привилегий, которые даровались новообращенным, таких как освобождение от налогов, военной службы и долгов, а также от спекуляции землей, которой занялись новые христиане, продававшие свою землю русским дворянам. Татары возражали против дискриминационного налогового закона, заставлявшего их платить по 1 рублю 10 копеек подушной подати за каждого крепостного, в то время как русские помещики платят всего по 70 копеек. Они просили дозволения рубить лес и носить сабли – как дома, так и на дороге. Самым же главным их желанием было расширение религиозных свобод: они просили у властей разрешения строить мечети, посылать своих старейшин в паломничество в Мекку и наказывать тех, кто глумится над их религией [551] Там же. Т. 115. С. 311–312, 319–328. .

Иноверцы были не единственными, кого не устраивала сложившаяся ситуация; немало жалоб поступало и от новых христиан. Представители сибирских народов сетовали, что незнание русского языка и законов сделало их уязвимыми перед злоупотреблениями русских крестьян и землевладельцев. Например, новых христиан наняли проработать год на железоделательном заводе, а после этого не отпустили домой. Другие жаловались, что русские помещики отобрали у них землю, что их земельные угодья и леса отдали под заводы, что офицеры, присланные на их защиту, силой отбирают у них пищу и фураж, что судьи месяцами держат их в тюрьме, а зажиточных сибиряков разоряют завистливые русские [552] Там же. С. 353–356, 421–424, 448. .

Число обращенных в христианство тем временем продолжало неуклонно расти. В 1781 году государственная статистика по Казанской губернии приводила следующие цифры:

татары – 10 631 крещеный и 66 072 некрещеных;

чуваши – 89 995 крещеных и 926 некрещеных;

марийцы – 25 630 крещеных и 739 некрещеных;

мордва – 3296 крещеных, некрещеных нет;

удмурты – 1863 крещеных и 305 некрещеных [553] Багин С. А. Об отпадении в магометанство крещеных инородцев. С. 4. .

Не впечатлившись цифрами, некоторые из современников считали, что правительство потерпело неудачу в своих усилиях по обращению местных жителей в христианство. Итог российской проповеди среди ее нехристианских подданных подвел князь Михаил Щербатов. Его не удивляла приверженность нехристиан своим природным верованиям, совершенно естественная, по его словам, в ситуации насильственного крещения. Он подверг яростной критике Русскую православную церковь, заявив, что:

…духовной российский чин ‹…› не брал труда их сперва научить, ниже знающих их язык к ним проповедовать посылать, но токмо так, как в баню, так их ко крещению водили, и дав им крест, которой они, по грубости своей, неким талисманом почитают, образ, который они чтят за идола, и запрет им есть мясо по постам, чего они не исполняют, а духовный чин и благочинные из онаго берут с них за сие взятки. Впрочем, не приняли труда ни Священного Писания на их язык перевести, ни священников оному изучить, чтобы им его толковать [554] Щербатов М. М., кн. Статистика в рассуждении России. С. 64. .

В то же самое время, когда князь Щербатов указывал на причины, помешавшие Церкви добиться искреннего обращения нехристиан, Амвросий Подобедов, недавно ставший архиепископом Казанским, просто констатировал факты, сообщая Синоду о положении в своей епархии: «Обращая по долгу служения своего внимание на епархию, мне вверенную, нахожу, что живущие в ней непросвещенные инородческие племена чуваш и черемис не имеют не только не достаточного, но и малого понятия об истинах веры, к которой приведены они святым крещением» [555] Можаровский А. Изложение хода миссионерского дела. С. 107. .

Так обстояли дела в Среднем Поволжье, которое за предыдущие два с половиной века превратилось из пограничного в один из центральных регионов Российской империи. Угрозы, сила, лишение привилегий, земельные конфискации, правовая и экономическая дискриминация – все эти принудительные меры могли быть использованы лишь в землях, находившихся под прочным контролем русских военных и чиновников. В пограничных же землях, где контроль над территорией оставался неустойчивым, а поддержка местных жителей была жизненно важна, российская политика обращений в православие принуждена была опираться на «пряник», а не на «кнут», и представители церкви получали инструкции добиваться крещения иноверцев не силой, но «любовью». Новые христиане вознаграждались деньгами и подарками; некоторых брали на службу и зачисляли в пограничные гарнизоны, но большинство из них переселяли подальше от границы [556] АИ. Т. 2. № 43. С. 56–57; Описание государственного архива старых дел. С. 253–266. .

Геополитические соображения заставляли правительство действовать более осторожно, чем в землях, уже находившихся под твердой властью России. Когда в 1744 году был поднят вопрос об организации миссии к осетинам на Северный Кавказ, Сенат проинструктировал Синод отправить туда только грузинских, а не русских священников и не давать им писаных инструкций, чтобы избежать каких-либо подозрений со стороны Османской империи или Персии [557] ПСПРЕП. Т. 2. 1744–1745. № 651. С. 123–128; № 805. С. 310–313. .

Несколько раз миссионеров отправляли жить среди осетин и калмыков, но все эти миссии оказывались недолговечными и неэффективными. После нескольких лет среди иноверцев миссионеры жаловались на трудности своей жизни и проблемы с изучением местных языков, а часто и просили, чтобы их перевели обратно в их петербургские, московские или казанские монастыри. Государство тоже не оказывало той помощи, какую от него ожидали миссионеры; они сообщали, что им недостает денег на строительство новых церквей и награды для тех, кто принимает крещение [558] ПСПР. Т. 5. 1725–1727. № 1846. С. 416–418; № 1908. С. 487–488. .