Персиваль Элгуд - Египет под властью Птолемеев. Иноземцы, сменившие древних фараонов. 325–30 гг. до н.э.

Не успел Сосибий вернуться в Александрию, как у него появилась такая возможность. Антиох, снова выступив в поход, заставил стратега Келесирии отступить за Иордан и направился в сторону Египта. Эта новость взволновала даже вялого Филопатора. Воодушевленный своей младшей сестрой Арсиноей, он отправился в Пелусий, пересек Синай и разбил лагерь неподалеку от Рафии, где его уже ждал Антиох.

У царя Египта было незначительное численное преимущество – он возглавлял войско из 65 тысяч пеших солдат, включая 25-тысячную фалангу, на 4/5состоявшую из египтян, поддержку которой оказывали отряды фракийцев, критян, пелопоннесцев, персов, ливийцев и галлов, 5-тысячной конницы, состоявшей из македонян и фессалийцев, и 73 африканских слонов. В распоряжении Антиоха имелось на 1000 меньше пехотинцев, но это компенсировалось более многочисленной конницей и бо́льшим числом индийских слонов.

На протяжении недели солдаты двух армий просто глазели друг на друга из-за ограждений – каждый полководец ждал, когда другой развернет боевой строй. Но затем 22 июня 217 г. до н. э., на рассвете, египтяне снялись с лагеря и стали передислоцироваться – конницу и слонов размещали по флангам, фаланга расположилась в центре, часть легковооруженных пехотинцев закрыла собой дыры в строю, а другая отправилась в тыл. Антиох последовал этому примеру, приспосабливая расположение своих войск к строю противника. В это время Филопатор проехал вдоль первой линии своего войска, задерживаясь то тут, то там, чтобы обратиться к солдатам с речью. Рядом с ним с волосами, развевавшимися на ветру, и горящими от чувств глазами ехала юная Арсиноя, представляя собой весьма живописное и неожиданное на поле боя зрелище и дополняя слова брата собственными. Завершив объезд, Филопатор и Арсиноя вернулись на свое место на левом фланге, и битва началась с выдвижения обоими противниками слонов.

Силы оказались не равны. Охваченные ужасом из-за громкого рева индийских слонов, их африканские собратья бросились наутек. Ничто не могло остановить панику, в которую они впали. Они врезались в строй собственного войска, разбрасывая коней и всадников, а Антиох вызвал во вражеских рядах еще большее смятение, возглавив ожесточенную атаку конницы. Охваченный пылом погони, он неосмотрительно стал преследовать убегающего врага, потеряв таким образом свое преимущество. Это была серьезная ошибка – из-за погони центр его строя обнажился и стал доступен для контрудара. Этой возможности с нетерпением ждал Эхекрат, хладнокровный и изобретательный военачальник, получивший командование правым крылом войска Филопатора. Как только Антиох исчез из вида, Эхекрат приказал своим людям выступать. Выдвинув пехотинцев вперед, он вывел конницу направо, незаметно изменил позицию и ударил противника в левый фланг. Данный маневр оказался успешным, и Эхекрат, обогнув тыл вражеской фаланги, снова изменил позицию. После этого он остановился, а потом резко погнал лошадей вперед, перерезая таким образом противнику пути к отступлению.

Поступок Эхекрата стал блестящим источником для вдохновения, примером того, как искусный ответный удар может изменить ход боя. До этого в сражении с обеих сторон участвовала только конница, но теперь настала очередь тяжеловооруженной пехоты. Прежде обе фаланги стояли неподвижно и безмолвно наблюдали за ходом ожесточенной битвы, разворачивавшейся на флангах. Антиох исчез из вида, а Филопатор прятался за собственной фалангой, где его и нашел командовавший ею Сосибий. Убедить царя покинуть укрытие оказалось непросто. Однажды он уже чудом избежал смерти и не собирался снова рисковать своей жизнью. Пока Сосибий и Арсиноя уговаривали Филопатора возглавить фалангу и выступить против врага, время, представлявшее тогда огромную ценность, уходило впустую. Эхекрат уже стал бояться, что напрасно предпринял свою отчаянную атаку.

Однако, к счастью, военачальник Антиоха замешкался. Он, видя, что оба его фланга изолированы, поддержки ждать неоткуда, и опасаясь искать пути отступления, ничего не предпринимал до тех пор, пока не услышал, как кто-то из его собственных воинов кричит от страха, и не принял решение. По направлению к сирийской фаланге двигалась сплоченная группа людей, скрывавшаяся под лесом из пик, и, охваченный внезапным приступом паники, вражеский военачальник отдал приказ к отступлению. В это время Антиох, оказавшийся уже довольно далеко от поля боя, остановил лошадей, чтобы дать им отдых. Увидев, как над Рафией поднимается облако пыли, он понял, что его фаланга спешно отступает. Он слишком поздно осознал, чем грозит ему сложившаяся ситуация. Продолжать борьбу ему было невыгодно – слишком большие потери понесла сирийская армия, дух выживших был сломлен, и Антиох, оказавшийся во главе остатков своего войска, имевших крайне понурый вид, отправился обратно в Антиохию.

Сосибий хотел довершить триумф, отправившись в погоню за врагом и таким образом заставив его принять новый бой или сдаться, но Филопатор предпочел без дела слоняться по Келесирии и Финикии. Эта прогулка оказалась весьма приятной – местные жители уважительно приветствовали его и бросали ему на колени подарки – золотые диадемы и кошельки, туго набитые деньгами, а сам Филопатор подчеркнуто наслаждался своей победой. Он уже пресытился войной. Он одержал победу в решительном бою, одолел противника, называвшего себя Великим, и два этих достижения вполне удовлетворяли его амбиции. К тому же Филопатор хотел вернуться к своей любовнице Агафоклее, а также избавиться от убедительных, но столь же утомительных речей Сосибия и призывов Арсинои, жаждавшей новых свершений. Он был готов принять помощь Сосибия, когда это было необходимо, и в назначенный час жениться на сестре, но до этого обществу Сосибия и Арсинои царь предпочитал компанию Агафокла и Агафоклеи соответственно.

Вследствие этого Сосибий отправился к Антиоху, чтобы договориться об условиях перемирия, а одержавшее победу войско снова пересекло Синай, и Филопатор вернулся в Александрию, пройдя через Иерусалим. Синедрион страстно просил царя посетить этот город, и тот, охваченный любопытством, милостиво принял приглашение. Высокопоставленного гостя у ворот Храма встретил первосвященник, обратившийся к нему с настоятельной просьбой принести жертву богу Израиля, дарующему победу. После ритуала раздались громкие аплодисменты, и первосвященник направился к выходу. Но Филопатор остановил его. Он хотел знать, где находятся главные святыни еврейского народа – ковчег и скрижали Завета, жезл Арона и золотая чаша для манны небесной.

Первосвященник мягко сказал, что ни один глаз, кроме его собственного, не должен видеть их и ни одна рука, кроме его собственной, не может поднимать завесу, ведущую в Святая святых, куда помещены реликвии. Филопатор истолковал этот ответ превратно и решил, что он и еврейский закон не имеют никакого отношения друг к другу. «Если другим не позволено входить, то мне можно», – со злостью в голосе ответил он и отвел завесу в сторону. Снаружи раздался крик ужаса, евреи упали на колени и стали умолять бога Израиля защитить свое святилище. Мольба была услышана. Едва только приподняв вторую завесу, царь упал на землю без сознания. Так сбылись слова пророка Исайи: «Придет отмщение, воздаяние Божие».