Алекс Громов - Арктика в Великой Отечественной Войне

Основная шифровальная машина, применявшаяся немцами, — «Энигма» — считалась очень надежной. Первым в этом усомнился фюрер подводных лодок Карл Дёниц. Он забеспокоился в июне 1940 года, сразу после пропажи судна метеоразведки С-26 (на нем был экземпляр шифратора) и потопления 31 мая 1940 года у берегов Англии подлодки U-13. Сотрудники службы связи кригсмарине заверяли Дёница, что таблицы не сохранятся в воде сколь-нибудь значительное время, восстановить их невозможно, а экипажи судов знают о необходимости при угрозе захвата в первую очередь уничтожить шифровальную машину.

Дёниц снова заговорил о возможном перехвате сообщений через год, когда в 1941 году британские конвои стали упорно и раз за разом обходить районы, в которых их поджидали немецкие подлодки.

«Читал ли противник наш радиообмен, и если да, то в какой степени, — установить уверенно, несмотря на все наши усилия, нам не удалось, — писал Дёниц. — Во многих случаях резкое изменение курса конвоя наводило нас на мысль, что противник делал это. В то же время было много и таких случаев, когда, несмотря на оживленный радиообмен подводных лодок в определенном районе, одиночно следовавшие суда противника и даже конвои шли прямо в тот район, где только что были потоплены суда или даже имел место бой с атаковавшими конвой подводными лодками» [107] Дёниц К., 1964. .

Командующий подводным флотом рейха был прав в своих наихудших подозрениях…

8 мая 1941 года подводная лодка U-110 (командир — капитан-лейтенант Юлиус Лемм) атаковала южнее Гренландии британский конвой. Командир эскорта Крессуэлл умело организовал контратаку, вынудил поврежденную лодку всплыть, и ее тут же захватила абордажная партия, которой руководил лейтенант Дэвид Болме. О нем говорили, что один из его предков ходил вместе с Френсисом Дрейком, поэтому умение брать корабли на абордаж у лейтенанта королевского флота, что называется, в крови. И на этот раз ценность приза оказалась куда значительнее каравеллы с пряностями или даже галеона, набитого золотыми слитками. Англичане действовали так стремительно, что немцы не успели уничтожить шифровальную машину.

«Энигма» со всеми прилагающимися документами досталась британцам в целости и сохранности. Это удалось сохранить в полной тайне, так что о захвате стало известно лишь после войны.

Что помогало эскортным кораблям арктических конвоев бороться с подводными лодками противника даже в условиях плохой видимости? «Импульсы радиолокационной системы „асдик“ били по корпусу лодки, как стрелы. Эсминцы готовились к новой бомбардировке. Мы слышали, как работали их помпы и движки. И даже звук оброненного кем-то молотка на палубу. На мгновение все три охотника остановились. Затем один из эсминцев включил турбину, увеличил скорость вращения своих винтов и возобновил движение. Шум его двигателей сопровождали звонкие удары импульсов „асдика“, которые проникали сквозь стальной корпус лодки в наши сердца. Когда эсминец прошел над лодкой, мы услышали три отчетливых всплеска от сброшенных в воду глубинных бомб» [108] Вернер Г. Стальные гробы. Немецкие подводные лодки: секретные операции 1941–1945 гг. — М.: Центрполиграф, 2001. . Так описывал впечатление от работы английских радаров немецкий подводник Вернер Хартманн.

По словам Черчилля, «асдик не победил подводную лодку, но без асдика победить ее было бы невозможно».

Когда началась война, союзники поняли, что ахиллесовой пятой подлодок являются их базы. Подлодка должна войти на базу и покинуть ее. «Наши враги, зная, где находятся эти базы, ставили свои корабли вокруг них. Однако в первые годы войны наше вооружение было сильнее, и попытки блокировать подлодки провалились. Впоследствии провалился и план разрушения баз и ремонтных мастерских во время воздушных налетов, благодаря своевременно построенным бункерам» [109] Там же. .

Но радар все изменил. Британские ученые, создавшие и усовершенствовавшие его, были удостоены самых высоких почестей и наград. Их признавали заслуженными даже сами немцы: «Наши крупные корабли имели подобные устройства, хотя очень тяжелые и неудобные, весившие около 20 тонн, в то время как прибор Вюрцбурга постоянно использовался зенитчиками. Но где нас действительно опередили, так это в создании маленьких практичных приборов, особенно того типа, который можно установить на самолете. Это был действительно шаг вперед. Правда, прибор не мог улавливать нас под водой, но на поверхности его успехи были поразительны: он лишил нас главного преимущества — невидимости в ночной атаке» [110] Вернер Г., 2001. .

Установки, которые применяли в условиях войны, размером напоминали обычное радио с передатчиком, приемником и антенной, используемой как для передачи, так и для приема сигнала. Антенну размещали на самом высоком месте корабля, и она работала постоянно. На экране, похожем на экран телевизора, объект изображался маленькими световыми точками, направление движения указывалось изменением пеленга, а расстояние определялось по специальной шкале. Таким образом, оператор получал информацию не только о присутствии кораблей на его территории, но и об их размере, пеленге и примерном курсе. Погодные условия не мешали работе радара, и оборудованные им военные корабли могли открывать огонь по цели на значительном расстоянии даже в туман и ночью. Самолеты использовали радар еще эффективнее.

Служивший в годы войны штурманом на пароходе «Рошаль» Ю. Д. Жуков в документальном очерке «Союзники» свидетельствует: «6-го июля мы благополучно зашли в пролив Маточкин Шар, делящий Новую Землю на два острова, и встали на рейде становища Лагерное… В те летние месяцы 42-го ходили вполне обоснованные слухи о присутствии в районе нашего Севера немецкого „карманного“ линкора, а любая встреча с этим блуждающим рейдером ничего хорошего никому не обещала. Именно поэтому наши конвоиры в Лагерное не зашли, а остались у мыса Столбовой, где страховали заход в пролив» [111] Северные конвои: исследования, воспоминания, документы. Вып. 1. — Архангельск: Архангельский филиал Географического общества СССР, 1991. .

Фактория на мысе Лагерное состояла, по описанию штурмана «Рошаля», из бревенчатых домиков, складов, маленькой больницы, школы-интерната и множества ненецких чумов. Бросалось в глаза обилие ездовых собак. Именно собаки и подняли тревогу, увидев и услышав необычное. Недаром на всех фронтах Второй мировой существовало немало историй о котах и псах, которые первыми замечали, к примеру, вражеские самолеты.