Эрих Керн - Измена Германии. Шпионы и саботажники против собственного отечества

6 июня 1941 года Делмер на конференции в замке Бедфорд, в которой принимали участие десятки офицеров, ученых, публицистов и политиков — в том числе лорд Ванситтарт, Валентайн Уильямс, Леонард Ингрэмс, Рекс Липер, Хью Гейтскелл, узнал, что премьер-министр военного времени Уинстон Черчилль уже за несколько месяцев знал о запланированном немецком нападении на Советский Союз.

Уинстон Черчилль знал об этом с марта 1941 года, и главный комитет британской разведки, Joint Intelligence Committee, предполагал 22 июня 1941 как день немецкого нападения.

Британское правительство на несколько месяцев раньше узнало о том, что было известно только наивысшим немецким служебным инстанциям как самая большая государственная тайна, но совершенно не было известно немецкой армии и народу. Только самый высокий по рангу немецкий офицер мог выдать эти сведения британцам. До сих пор он не был разоблачен с уверенностью.

Сефтон Делмер сразу же после начала Восточного похода принялся восхвалять Гитлера за его антибольшевистскую борьбу и требовать немедленной чистки на родине.

Передачи радиостанции «Густав Зигфрид I» после начала рокового Восточного похода были хвалебной песнью Адольфу Гитлеру. Разжигать противоречия, раскалывать народ все глубже — это было почти ощутимой целью для этой работы, и она была достигнута. Однако достигнута она была на совсем другом уровне.

Только теперь с размахом началась самая дьявольская и самая преступная игра пропаганды, которая когда-либо была в истории. Сефтон Делмер сообщает в своих мемуарах, какой подход применялся при этом: «Вся наша ложь должна быть тщательно продуманной ложью!»

И поистине эта мошенническая ложь была очень тщательно продумана. Только такой незаурядный человек как Делмер мог выдумывать такую ложь во всей ее лживой подлости. Делмер избавляет нас от необходимости описывать эту ужасную игру с живыми и мертвыми. Он своими словами описывает ряд примеров, из которых мы здесь хотим привести только несколько.

«„В то время как наши смелые солдаты в России вынуждены замерзать до смерти, потому что продажные партийные бюрократы, которые хотят только получать жирную прибыль, намеренно задержали своевременную поставку зимней одежды, эти получившие освобождение от воинской службы партийные свиньи живут припеваючи и сидят в удобных тепленьких местечках, вдали от любых опасностей и лишений“.

Только партию можно было порицать; Вермахт же состоял из приличных людей, славных немцев и истинных патриотов.

Я выбрал партийных функционеров основной целью наших атак, так как, по моему мнению, эти фанатичные и решительно готовые на все последователи Гитлера выполняли удивительно эффективную работу и как неутомимо двигающая сила стояли за волей немецкого народа к войне. Кроме того, на меня произвело сильное впечатление то, как Геббельс и его пропагандисты всех уровней смогли побуждать немецкий народ ко все большим усилиям и все более тяжелым жертвам. Если бы мы смогли представить этих людей в глазах немецкой общественности как продажный привилегированный слой, который требовал всего от обычного человека, но сам не приносил никаких жертв, мы смогли бы, вероятно, нанести смертельный удар по одной из жизненных артерий боевого духа немецкого народа».

Такие сообщения фабриковались постоянно. В Шлезвиг-Гольштейне, объявил «Шеф», жены высокопоставленных национал-социалистических функционеров скупили всё в текстильных магазинах, так как они якобы узнали, что изза потребностей войск в России текстильные запасы Германии скоро закончатся. Последствием стал штурм магазинов. Так неоднократно, и порой успешно, нарушалось экономическое снабжение.

Основная задача, однако, оставалась:

«С каждой передачей слушателям снова и снова вбивали в голову какую-то новую легенду: Вермахт против партии, Вермахт против СС, Вермахт против Гестапо… Эта легенда стала нашим фундаментом, умственной основой почти всех наших черных предприятий».

Ну, такие методы еще могли бы, вероятно, найти свое моральное оправдание в реалиях тотальной войны.

Но Сефтон Делмер пошел еще дальше:

«Когда мы узнали, что во время „террористических авианалетов“ на Гамбург пострадавшие от бомбежки семьи эвакуировались в восточные области, такие как Польша, Словакия и Русиния (Закарпатье и Западная Украина — прим. перев.), мы сообщали об эпидемиях тифа и холеры, которые якобы бушевали на этих территориях. Похожие сообщения мы приводили о „детских лагерях в сельской местности“. (Имеются в виду лагеря в сельской местности, куда отправляли детей из городов — до войны для отдыха, во время войны — для эвакуации из разбомбленных или находящихся под угрозой бомбежки городов. — прим. перев.). Само собой разумеется, мы выбирали для этого не краткую и деловую форму официального сообщения, а определенные опосредованные описания, как, например, следующее:

„Имперский руководитель Союза врачей доктор Конти поздравил офицеров санитарно-медицинской службы в детских лагерях в Вартегау с бескорыстной преданностью, с которой они боролись с эпидемий дифтерии среди доверенных их попечительству детей. Он высказал им свое признание за то, что им удалось, вопреки досадному недостатку медикаментов, уменьшить смертность в среднем до 60 случаев в неделю“.

Мы никогда не отказывались от попыток поддерживать среди наших слушателей из Вермахта обеспокоенность судьбой их семей на родине. Мы даже будили в них серьезные опасения, что эти злые партийные бюрократы могли бы, вероятно, сделать с их женами, если им самим теперь не повезет, и они лишатся жизни в борьбе за фюрера и отечество».

Не только с такими радиопередачами работал Сефтон Делмер с его группой, но и с листовками, с нелегальными газетами и сфабрикованными письмами. Вся бессовестность этого человека и его сотрудников отражается в следующем признании этого изобретателя самого дьявольского обмана в военной пропаганде союзников:

«К нашему счастью у немецких администраторов этих военных госпиталей была привычка посылать местным партийным органам в Германии незашифрованные радиограммы, в которых они просили сообщить родственникам умерших солдат сообщение об их смерти. Эти послания перехватывались и представлялись мне. И они давали нам всю необходимую информацию: имя солдата, адрес его родных и название военного госпиталя.

И тогда мы сочинили волнующее письмо, которое было написано немецким шрифтом на листе с „шапкой“ соответствующего военного госпиталя. Это письмо якобы было написано медицинской сестрой или товарищем умершего, который передал его кому-то другому, кто ехал в отпуск в Германию. Автор письма объяснял в нем, что он — или она — до самого конца оставался рядом с покойным и хотел бы теперь отправить его родным несколько слов утешения.