Гвидо Кнопп - История XX века. Тайны, загадки и мифы

…Госбезопасность присвоила себе право вынуждать людей приспосабливаться к коллективу или в случае отказа ликвидировать их как врагов.

После многолетней работы с документами «штази» и бесед со свидетелями Шванн сложил воедино головоломку из улик, которая давала единственный вывод, что убийство — дело рук «штази».

Так, журналист обнаружил рукописные записи возможных способов, как «создать опасность для человека» — речь шла о применении ядов, газов, о поджогах, а в пункте «статистика несчастных случаев, внешне похожих на потерю сознания» присутствовал термин «ослепить светом».

При восстановлении картины несчастного случая было установлено, что недостает одного часа — где Айгендорф находился с 22.00 до 23.00, неизвестно. Предположительно, за это время убийцы и накачали его алкоголем и наркотиками. Как показало расследование Шванна, в операции участвовали пять высших офицеров госбезопасности Восточного Берлина, а так же три негласных сотрудника. Один из них, бывший чемпион ГДР по боксу в суперлегком весе по имени Карл-Хейнц Фельгнер, ранее судимый за нанесение телесных повреждений и развратные действия, в 1980 г. был отправлен в ФРГ с заданием подобраться к «изменнику» Айгендорфу.

План удался. Фельгнер подружился с Айгендорфом и стал сообщать в Восточный Берлин о его личной и спортивной жизни. Там все нити сходились у офицера-куратора Хейнца Хесса. В день смерти Лутца Айген-дорфа подполковник Хесс получил премию в 1000 марок.

В инструкции спецподразделення «рабочая группа министра по спецвопросам» вполне четко написано, что означает «ликвидировать»: физическое уничтожение — утонить, заколоть, застрелить и так далее.

«Когда приходится иметь дело со «штази», — говорит историк Кнабе, — ничего нельзя исключать». Поэтому он вполне допускает мысль о том, что органы госбезопасности подали идею совершить диверсии на таких химических концернах, как «Сандоз».

К тому же, по свидетельству сотрудника ЦРУ Винсента Каннистраро, «штази» не ограничились «Сандозом». Аварии, случившиеся в том же году на других химических заводах вдоль Рейна — таких как «Дегусса», «Сиба-Гейги» и «Хёхст», — тоже были диверсиями. Все они произошли в течение шести месяцев после самой опасной атомной аварии в Украине. Через три недели после аварии на складе «Сандоз» на заводе фирмы «Сиба-Гейги» в городе Швайцер-халле произошла утечка фенолсодержащих продуктов разложения, после чего в окрестностях Базеля появился едкий запах. Руководство фирмы утверждало, что газовое облако не представляет опасности для населения. Главным пострадавшим снова был Рейн, поглотивший из-за аварии 400 кг гербицидов.

После обнародования показаний Каннистраро швейцарские следственные органы были вынуждены еще раз изучить причины катастрофы на фирме «Сандоз». При этом у некоторых наблюдателей возникало впечатление, что следователи недостаточно тщательно проверяли свидетельские показания.

Дело «штази» имеет определенную логику. Оно вполне соответствует политическому климату той эпохи.

Тони Тюринг, в свое время ответственный следователь, ставший тем временем председателем участкового суда в г. Арлесхайм, в интервью одной из газет даже поставил под сомнение подлинность личности Винсента Каннистраро: «Есть только показания так называемого сотрудника ЦРУ. «До сих пор мне не удалось установить даже личность этого тайного агента». Правда, с таким дознанием справился бы даже практикант газеты «Баслер цайтунг». Зато намного активнее органы, казалось, заинтересовались публикацией версии «штази» о том, «в какой мере затронуты их интересы и наступили ли сроки давности» (из заявления суда по уголовным делам кантона Базель). Ибо следствие продлилось недолго и не дало швейцарским органам «никаких новых сведений».

Теперь совершенно иначе следует рассматривать террористические инциденты 70—80-х годов в ФРГ.

Поэтому вероятной причиной аварии по-прежнему считается самовозгорание поддона с химикатом «берлинская лазурь». Весьма сомнительное предположение. Специалистам из ЦРУ не удалось экспериментальным путем довести это вещество до коксования, не. то что до воспламенения.

Таким образом, остается неизвестность и воспоминание о крупнейшей экологической катастрофе 80-х годов XX века. Две трети фонда документов наследия «штази» до сих пор не освоены. Многое, что таится в ведомстве Гаука и Бир-тель, в новостройке без окон в бывшем берлинском центре «штази» на Норманненштрассе, все еще не раскрыто, не прочитано, не проверено.

У жертв отсутствуют доказательства, поскольку они не могут предъявить инструменты пыток и не знают своих палачей.

Но даже если когда-нибудь сотрудники Марианны Бир-тель обнаружат письменное подтверждение причастности КГБ и «штази» к химическим авариям на Рейне в 1986 году, для швейцарских властей с 1 ноября 2001 года дело «Сандоз» подпадет под действие закона о сроке давности.

Логичный и последовательный — если оглянуться назад, путь к воссоединению Германии представляется почти неизбежным. Чем иным мог закончиться ход событий, начавшийся 9 ноября 1989 года с открытия стены, как не радостным фейерверком, озарившим 3 октября 1990 года Бранденбургские ворота? Казалось, большая политика перевела стрелки на мирное воссоединение. Прямым и беспрепятственным — таким описывают сегодня путь к единству. Казалось, не было моментов, когда бы грозила опасность провала. То, что за кулисами нагромоздили огромные препятствия, чтобы заставить сойти с рельсов поезд к единству, долгое время оставалось тщательно оберегаемой тайной.

Это было важное звено в цепи исторических событий: 12 сентября министры иностранных дел обоих немецких государств и четырех держав-победительниц во Второй мировой войне подписали в Москве договор «два плюс четыре». «Договор об окончательном урегулировании в отношении Германии» закрепил имеющее огромные последствия изменение послевоенного устройства Европы. Германия снова получила полный суверенитет.