Александр Сегал - История эпидемий в России. От чумы до коронавируса

Дополнения Очерк I. Формирование русской эмидемиологической мысли в историческом процессе изучения сибирской язвы

Профессор А. И. Метелкин

В истории развития эпидемиологии, как и в истории микробиологии, выяснение знаний о сибиреязвенной инфекции занимает исключительное место. Именно эта область инфекционной патологии, как никакое иное заболевание, оказала глубокое и разностороннее влияние на развитие научного мышления при самом зарождении эпидемиологии, эпизоотологии и микробиологии.

В течение длительного периода вынужденной борьбы с сибирской язвой человечество не только изощрялось веками в усовершенствовании противоэпидемических мероприятий, но и накапливало теоретические сведения, формировало из них свое научное мышление, оттачивало методы исследования. Целый ряд обстоятельств способствовал тому, что названная инфекция сыграла столь важную роль в истории инфекционной патологии вообще, а отечественной истории патологии в особенности. Основными из этих обстоятельств являются следующие.

1. Сибирская язва в дореволюционной России издавна, веками была стихийным бедствием, уничтожая огромное число сельскохозяйственных животных – экономическую основу государства – и одновременно вызывая тяжелые заболевания людей, нередко со смертельным исходом. Так, лишь за последнее столетие существования царской России в ней зарегистрированы особенно сильные эпизоотии сибирской язвы в следующие годы: 1807, 1811, 1821, 1822, 1826, 1827, 1829, 1830, 1834, 1836, 1840, 1853, 1857, 1864, 1867, 1868, 1869, 1870–1880, 1890, 1896, 1898, 1901, 1903, 1906, 1910. Не представляется возможным учесть все жертвы этой инфекции. Достаточно лишь сказать, что вместе с развитием русского животноводства возрастала и частота ее губительных проявлений. Например, в 1864 г. только в Европейской России погибло свыше 90 000 животных, в 1875 г. лишь в Сибири одних только лошадей пало около 100 000 и в 1870–1880 гг. потери от сибирской язвы оценены в 90 млн золотых рублей. Особенно страдало овцеводство. Так, одно из богатейших овцеводческих хозяйств Южной России потеряло в 1879 г. 125 000 овец из общего поголовья их в 800 000.

Не ошибался, следовательно, один из наших авторов, писавший в конце прошлого века: «В России сибирская язва существует постоянно. Это наша своего рода национальная болезнь… главную роль играет нищета умственная и физическая в обширном смысле этого слова» [692].

2. При таком распространении сибиреязвенной инфекции эта болезнь, будучи зоонозным заболеванием, постоянно привлекала к себе самое глубокое внимание русской медицины и ее младшей сестры – ветеринарии. Надо воздать должное отечественным деятелям, яркими достижениями которых особенно богата эта область инфекционной патологии людей и животных.

3. Известно, что в истории изучения каждого инфекционного заболевания открытие его возбудителя оказывало особенно сильное влияние на дальнейшие успехи в этой области, как и на плодотворность борьбы с данным заболеванием. В истории же изучения сибирской язвы обнаружение ее возбудителя послужило исключительно блестящим этапом в развитии не только медицинских и ветеринарных знаний, но и биологической науки вообще.

Возбудитель сибирской язвы был первым из числа патогенных бактерий, открытых на самой заре развития возникавшей микробиологии. Однако это обстоятельство не было случайным, так как, помимо указанного значения в медицине и ветеринарии самой болезни, что привлекало к ней исключительное внимание исследователей, ее возбудитель обладает такими характерными морфологическими и биологическими свойствами, которые облегчили его открытие при самых несовершенных методах бактериологического исследования того времени. Сравнительно большая величина палочковидных образований, наличие их в большом количестве в крови и кроветворных органах зараженного организма, скопление их в длинные нити и способность к спорообразованию у сибиреязвенных бацилл давали возможность наблюдать их даже в первоначальных условиях несовершенства микроскопов, отсутствия окраски микроскопических препаратов и неумения получать чистые культуры микроорганизмов. Большим подспорьем при этих первых систематически проводившихся бактериологических наблюдениях оказалось и то чрезвычайно важное обстоятельство, что исследователи имели дело с инфекцией, дававшей широкую возможность: экспериментального воспроизведения весьма характерных клинических и патологоанатомических проявлений болезни, и притом не только на крупных животных (лошади, овцы и др.), но и на мелких лабораторных организмах – на кроликах, морских свинках и мышах.

Таким образом, надо признать, что в истории микробиологии и микробиологической методики обнаружение и дальнейшее изучение возбудителя сибирской язвы сыграло не меньшую роль, чем начавшиеся несколько позже классические исследования Пастера для выяснения биологической стороны брожений и для разрешения проблемы самопроизвольного зарождения. Если эти замечательные труды основоположника микробиологии позволили человечеству проникнуть в сокровенные тайны биохимических проявлений микробной жизни и привели науку к необходимости пользоваться чистыми культурами, а также обосновали теорию и практику стерилизации, то многолетний процесс открытия и изучения возбудителя сибирской язвы обогатил науку первыми точными знаниями о бактериальных организмах с патогенными свойствами, показал возможность у них скрытой жизни в состоянии спор и выявил ряд основных вопросов в патогенезе инфекционных заболеваний. Кроме того, исследование возбудителя сибирской язвы более чем какая-либо иная область микробиологического изучения, вооружило эту молодую науку ее скрупулезно точными методами в области микроскопической техники, использования разнообразных питательных сред и первых применений на практике иммунобиологических знаний. Наконец, уже первые исследования сибиреязвенной инфекции потребовали достаточно глубоких знаний и в области сравнительной патологии, т. к. в повседневную лабораторную практику вошло экспериментальное заражение разнообразных животных организмов.

Следовательно, изучение морфологических и биологических свойств возбудителя сибирской язвы открыло перед исследовательской мыслью широкие горизонты в науке и одновременно поставило ее в необходимость выбирать совершенно новые пути для своих достижений.

4. Поиски этих путей молодой наукой, начавшей лишь оформляться в качестве самостоятельной биологической ветви, производились, можно сказать, ощупью. Поэтому после открытия возбудителя сибиреязвенной инфекции процесс первоначального его изучения растянулся на целую четверть века, что свидетельствует о неуверенности исследователей того времени в своих возможностях. Но вместе с тем эта эпоха выдвинула на историческую арену ряд деятелей, каждому из которых приписывается честь первенства важного открытия в науке – приоритет открытия названного микроорганизма. Так, немецкая литература возлагает эту честь на немца Поллепдера, французская – на французов Давена и Деляфона, русская – на работавшего в России ветеринарного деятеля Брауэля. Советские издания, в том числе учебные руководства, разрешают этот вопрос по-разному.