Владимир Герье - Французская революція 1789-95 г. въ освѣщеніи И. Тэна. [Старая орфография]

Между тѣмъ французская революція, какъ и всякое другое историческое событіе, требовала прежде всего объективнаго научнаго изученія. Различныя субъективныя воззрѣнія на революцію — хотя, конечно, никогда не утратятъ вполнѣ своего значенія, — должны уступить все болѣе и болѣе мѣста чисто научному разсмотрѣнію, которое одно можетъ привести къ единству разнорѣчивыя и нерѣдко противоположныя мнѣнія, привести, такъ сказать, къ одному знаменателю различныя субъективныя воззрѣнія, дать извѣстное мѣрило для оцѣнки ихъ. Научное же разсмотрѣніе французской революціи прежде всего обусловливается требованіемъ, чтобы изучалась она какъ историческое событіе, корни котораго теряются въ глубинѣ предшествовавшихъ вѣковъ, ходъ, характеръ и цѣль котораго опредѣляются ходомъ и свойствомъ всей исторіи французскаго народа. Только когда будетъ достаточно выяснена вся связь между революціей и произведшей ее исторіею, можно будетъ съ нѣкоторою увѣренностью опредѣлить вліяніе второстепенныхъ ея элементовъ, которые давали ей извѣстный историческій колоритъ, и взвѣсить значеніе тѣхъ болѣе или менѣе случайныхъ обстоятельствъ, которыя видоизмѣняли основной ходъ революціи. Только тогда можно будетъ съ достаточною объективностью оцѣнивать идеи, стремленія и всю индивидуальную дѣятельность вождей и жертвъ революціи, можно будетъ судить о настоящихъ причинахъ успѣха и гибели той или другой партіи, — снимать осужденіе, произносить приговоры и взвѣшивать мѣру личной отвѣтственности.

Итакъ, научная постановка исторіографіи французской революціи зависитъ отъ сознанія тѣсной связи между этимъ событіемъ и предшествовавшей ему исторіей. А этому сознанію чрезвычайно мѣшало укоренившееся глубоко убѣжденіе, что революція была полнымъ разрывомъ съ прошлымъ, что Франція послѣ 1789 года не представляетъ ничего общаго съ Франціей при старой монархіи. Такое убѣжденіе сложилось не только подъ впечатлѣніемъ страшныхъ потрясеній и коренныхъ перемѣнъ, послѣдовавшихъ во всей Европѣ вслѣдъ за переворотомъ 1789 года, но было главнымъ образомъ слѣдствіемъ того энтузіазма, который воодушевлялъ и самихъ дѣятелей французской революціи, и ихъ современниковъ. Благодаря этому энтузіазму, охватившему съ такою порывистой силой такую обширную массу людей различныхъ классовъ и національностей, на французскую революцію стали смотрѣть, какъ на источникъ обновленія и новой жизни — не только для Франціи, но и для всего человѣчества. Этотъ взглядъ раздѣляли съ французами многіе изъ политическихъ противниковъ ихъ; вспомнимъ слова, сказанныя уже немолодымъ въ то время Гёте прусскимъ офицерамъ въ критическій день отступленія прусской арміи передъ революціонными войсками у Вальми: «Сегодня начинается новая эра для человѣчества; вы, господа, можете сказать, что присутствовали при ея зарожденіи».

Чѣмъ сильнѣе было одушевленіе, вызванное революціей, и чѣмъ, съ другой стороны, было глубже ожесточеніе противъ нея, тѣмъ менѣе какъ приверженцы, такъ и враги ея были расположены отыскивать ея связь съ прошедшимъ, объяснять ее предшествовавшимъ историческимъ развитіемъ — одни изъ опасенія умалить заслуги революціи, другіе — изъ страха оправдать ее. Но по мѣрѣ удаленія отъ событій 1789 года, по мѣрѣ охлажденія революціоннаго энтузіазма и забвенія страданій и попранныхъ революціей интересовъ, должна была постепенно проявиться потребность изучать французскую революцію съ исторической точки зрѣнія. Приведеніе этой потребности къ ясному сознанію есть безсмертная заслуга Токвиля. Онъ доказывалъ, что французская революція представляетъ собою не столько разрывъ съ историческимъ прошедшимъ Франціи, сколько послѣдовательное его завершеніе и дальнѣйшее его развитіе въ данномъ искони направленіи. Это положеніе, которое въ настоящее время можно принять трюизмомъ, имѣло въ свое время значеніе великаго научнаго открытія. Заслуга Токвиля въ этомъ отношеніи такъ значительна, что съ его сочиненія: «Старый порядокъ и революція», вышедшаго въ 1856 году, можно начать новый періодъ въ исторіографіи французской революціи. Впрочемъ, основная идея этого сочиненія, имѣвшаго такое вліяніе на изученіе революціи — идея объ исторической преемственности французской революціи — была высказана Токвилемъ еще за 20 лѣтъ предъ тѣмъ, правда, въ статьѣ, написанной для иностраннаго журнала и мало извѣстной во Франціи {3} 3 Статья — «Etat Social et Politique de la France ayant et depuis 1789» появилась въ 1836 году въ англійскомъ журналѣ «London и Westminster Review», издававшемся Стюартомъ Миллемъ, и перепечатана на французскомъ языкѣ въ V томѣ общаго собранія сочиненій Токвиля. . Идея о преемственности французской революціи, о неразрывной связи историческаго движенія въ до-революціонной и обновленной Франціи, эта идея, безъ которой невозможно настоящее пониманіе ни исторіи Франціи, ни значенія революціи, навсегда будетъ связана съ именемъ Токвиля; но справедливость требуетъ не упускать изъ виду, что одновременно съ нимъ и другіе ученые направляли свои изслѣдованія къ разъясненію тѣхъ же мыслей. Сознаніе въ необходимости изучать французскую революцію въ связи съ предшествовавшей исторіею подготовлялось двумя различными стремленіями исторической науки во Франціи. Съ одной стороны, ученые, изучавшіе раннія эпохи французской исторіи, стали подмѣчать родственныя, аналогическія черты между нѣкоторыми событіями этихъ эпохъ и великой революціей и стали слѣдить за ростомъ того политическаго элемента, который произвелъ переворотъ 1789 года. Съ другой стороны, писатели, изучавшіе революцію или общество, непосредственно вышедшее изъ нея, раскрывали въ послѣднемъ черты, стремленія и идеи, чрезвычайно сходныя съ состояніемъ, съ стремленіями и понятіями общества въ предшествовавшій періодъ. Въ первомъ отношеніи особенное вниманіе слѣдуетъ обратить на изслѣдованія Огюстена Тьерри, преимущественно же на его сочиненіе: «Essai sur l'Histoire de la Formation et du Progrès du Tiers Etat», вышедшее въ 1853 году; во второмъ отношеніи — на непосредственнаго предшественника Токвиля — Родо. Задолго до книги Токвиля, — о «Старомъ порядкѣ», появилось сочиненіе Родо о томъ же предметѣ, въ которомъ въ первый разъ устройство и положеніе до-революціонной Франціи подверглись серьёзному историческому анализу {4} 4 Raudot. «La France avant la Révolution, son état politique et social», etc., изд. 1841. ). Авторъ этого сочиненія пріобрѣлъ извѣстность какъ горячій защитникъ того же принципа децентрализаціи и мѣстной свободы, который составлялъ задушевную цѣль всѣхъ стремленій и научныхъ занятій Токвиля. Родо не только считалъ, подобно Токвилю, децентрализацію необходимымъ условіемъ для установленія свободы, но и единственнымъ средствомъ для достиженія въ будущемъ величія со стороны Франціи, которая по его мнѣнію низко пала. Глубокій интересъ къ вопросу о централизаціи и ея историческому развитію во Франціи навелъ какъ Токвиля, такъ и Родо на изученіе старой монархіи и ея борьбы съ феодальными остатками мѣстной самостоятельности; но если знаменитый авторъ «Демократіи въ Америкѣ» при этомъ держится на строго научной почвѣ, и у него только изрѣдка пробивается элегическое сожалѣніе о погибшемъ строѣ, заключавшемъ въ себѣ среди феодальныхъ развалинъ зародыши свободныхъ учрежденій, Родо увлеченъ тенденціей за предѣлы научнаго безпристрастія, и, смѣшивая рутинную и эгоистическую привязанность къ привилегіямъ, сохранившимся отъ феодальной раздробленности, съ стремленіями къ свободѣ и мѣстному самоуправленію, нерѣдко подаетъ руку писателямъ-легитимистамъ, которые проводятъ мысль, что революція была гибельна для свободы, ибо разрушила учрежденія, заключавшія въ себѣ богатые задатки для развитія политической и мѣстной свободы.