Дмитрий Бовыкин - Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

Если вспомнить рассказ Марии-Антуанетты о слабой нервной системе ребёнка, в том, что он в конце концов онемел, можно при желании не увидеть ничего удивительного. «Психологам и психиатрам хорошо известен такой симптом сильного детского невроза или психического расстройства, как мутизм, — пишет Е. И. Лебедева, — когда ребёнок действительно не может произнести ни слова. Он характерен для больных трёх-пятилетнего возраста, но при тяжёлых стрессах вполне может проявиться и в девять-десять лет» {439} 439 Лебедева Е. И. Подлинная история короля Людовика XVII, которая вышла трагической, хотя очень хотела стать сказкой с хорошим концом // Знание — сила. 2000. № 9. . Однако основные испытания — арест, казнь отца, матери и тёти, одиночное заключение — выпали на долю Людовика ещё до Термидора. «Онемел» же дофин значительно позже, лишь к концу 1794 г. А ведь Ф. Тьерри де Бюсси (Thierry de Bussy), врач парижских тюрем, неоднократно навещал Луи-Шарля в течение 1793 г. Он прекратил свои визиты в начале 1794 г. в связи с выздоровлением мальчика, что, кстати, противоречит нередко изображаемой в историографии картине медленного и постепенного угасания дофина. Как утверждают документы того времени {440} 440 Это, в частности, зафиксировано в сообщении о заседании Совета Коммуны от 1 плювиоза II года Республики (20 января 1794 г.), опубликованном 3 плювиоза (22 января) в: Moniteur. Vol. 19. P. 262. и более поздние свидетельства {441} 441 В частности, имеются в виду неоднократные заявления на эту тему вдовы Симон. См.: Romain J.-P. Ор. cit. Р. 154. , по крайней мере до января 1794 г. тот пребывал в добром здравии.

Меж тем, хотя правительственные комитеты проявляли активный интерес к судьбе ребёнка, в Конвенте она практически не обсуждалась. Только во второй день санкюлотид II года Республики (18 сентября 1794 г.) внимание к Людовику XVII привлекает депутат П. Ж. Дюэм ( Duhem ) — медик, монтаньяр, в своё время исключённый из Якобинского клуба после обвинений Робеспьера, поддержавший термидорианский переворот, но умудрявшийся постоянно вызывать раздражение и у правых, и у левых. Напомнив, что у Конвента хватило смелости казнить Людовика XVI, он потребовал:

Так пусть же комитеты займутся вопросом о том, не должны ли мы извергнуть подальше от нас не только его отпрысков, но всю эту дьявольскую семейку капетов, а также их приверженцев. Можно сказать, что у нас во Франции две нации — роялисты и республиканцы. Вам не обрести мир и безопасность, покуда одна из этих наций может беспокоить и терзать отечество {442} 442 Moniteur. Р, 1841. Vol. 21. Р. 800. .

Выступление, таким образом, оказалось весьма двусмысленным: формально оно было агрессивно антироялистским, но по сути Дюэм требовал выслать короля и его сестру из страны, тем самым даровав им свободу. 12 вандемьера (3 октября) в разгар обвинений против членов Комитета общественного спасения, которых считали сообщниками Робеспьера, он повторил своё предложение {443} 443 Moniteur. Р., 1842. Vol. 22. P. 142. , но на него вновь не обратили внимания.

В следующий раз Конвент вспоминает о дофине 1 брюмера (22 октября). Г. Шодрон-Руссо (Chaudron-Roussau), когда его коллеги были увлечены дискуссией о бывших «федералистах», вспомнил, что после восстания 31 мая перехватил в Бордо переписку, из которой узнал о существовании планов разделить Францию на 9 регионов и посадить дофина на трон. Если верить Шодрону, этот план пользовался поддержкой нескольких депутатов, бывших в то время в миссиях на юге {444} 444 Ibid. P. 304. . Выступление вызвало большой резонанс и попытку установить, что же это были за депутаты (при этом самому Шодрону данный вопрос адресовал лишь Мерлен (из Тионвиля), а тот предпочёл его не услышать). Однако после велеречивого выступления Тальена, выразившего уверенность, что речь идёт о депутатах, которые уже мертвы или эмигрировали, дискуссия была закрыта.

12 фримера (2 декабря) на трибуну поднимается Матью, которому Комитет общей безопасности поручил ответить на заметки в ряде газет по поводу Людовика XVII. Опровергнув слух, что Комитет приставил к дофину новых воспитателей взамен Симона, Матью сказал несколько слов о том, как ныне организована охрана мальчика {445} 445 Ibid. P. 651. . Опасения депутатов были связаны с увеличившейся активностью роялистов, и когда 8 нивоза (29 декабря) М. Ж. Лекиньё ( Lequinio ) в очередной раз потребовал «очистить почву свободы» от «последнего отпрыска рода порочного тирана», его предложение передали в Комитеты {446} 446 Ibid. Vol. 23. P, 1842. P. 80. . О. Кучинский предполагает, что как раз после выступления Лекиньё Комитеты и заинтересовались судьбой Людовика XVII, что в итоге привело к тому, что в Тампль направили Армана и его коллег {447} 447 Kuscinski A. Op. cit. Р. 402. .

Роялисты также увидели в этом добрый знак: один из аристократов-эмигрантов писал 18 декабря графу В. Эстерхази в Петербург:

Как кажется, умеренность полностью изменила дух нации, и смягчение судьбы юного Короля и его несчастной сестры сулит передышку, хотя и не покой, а лишь надежду на облегчение. Многие верят, что главари не далеки от проекта конституционной монархии {448} 448 АВПРИ. Ф. 6. Секретнейшие дела (перлюстрации). Франция — Бурбоны. Оп. 6/2.1795 г. Д. 5. Л. 40–40 об. .

Граф де Товенэ (Thauvenay) {449} 449 До Революции был одним из чиновников налогового ведомства, эмигрант. В 1802 г. личный секретарь Людовика XVIII. , в то время роялистский агент в Гамбурге, также был полон энтузиазма:

Всё, как кажется, говорит о великой революции внутри страны […] Юному Королю приданы три комиссара, два из которых, чтобы дать ему образование, а один — чтобы следить, дабы он ни в чём не нуждался, и его уже три раза водили на прогулку по Парижу под предлогом [слабого] здоровья {450} 450 Копия с письма господина Товенэ к графу Эстерхази из Гамбурга от 30 декабря 1794 г. // АВПРИ. Ф. 6. Секретнейшие дела (перлюстрации). Франция — Бурбоны. Оп. 6/2. 1795 г. Д. 5. Л. 228–229. .

3 плювиоза III года Республики (22 января 1795 г.) Ж. Р. Р. Камбасерес выступил в Конвенте с докладом, посвящённом судьбе королевской семьи, от имени сразу трёх комитетов — общественного спасения, общей безопасности и по законодательству {451} 451 Moniteur. Vol. 23. P. 279–280. . В самом начале он справедливо заметил, что альтернатива проста — либо нужно продолжать держать узников в заточении, либо необходимо выслать их за границу. Оба варианта кажутся неудачными: внутри страны они дают повод для «клеветы» на Конвент, за границей же сразу попадут в руки врагов Республики и станут центром притяжения для всех недовольных. В конечном счёте Камбасерес заявил, что клеветать на Конвент будут, что бы он ни делал, и предложил оставить всё как есть.

В мемуарах он комментирует свою речь следующим образом: