Дмитрий Бовыкин - Король без королевства. Людовик XVIII и французские роялисты в 1794 - 1799 гг.

В многочисленных трудах, посвящённых истории контрреволюции и эмиграции, до сих пор не сделано попытки более или менее полно и убедительно классифицировать этих претендентов или хотя бы как-то охарактеризовать те группировки, которые вокруг них складывались, оценить их планы и перспективы. Как правило, авторы либо в принципе обходят данный вопрос {758} 758 Как, например, это сделал Г. де Дизбах, автор весьма объемного труда «История эмиграции». См.: Diesbach G. de. Histoire de l’émigration. 1789–1814. P., 1998. , либо лаконично отмечают сам факт {759} 759 См., например: Petitfrère C. Royalisme/Royalistes // Dictionnaire historique de la Révolution française. Р. 941–942. . В значительной степени это объясняется сложностью самой задачи. Эти течения, в той или иной степени ярко выраженные, автономные и нетерпимые по отношению к остальным, далеко не всегда поддаются чёткой классификации, хотя бы потому, что их сторонники зачастую переходили из одного лагеря в другой или же не выражали свои взгляды настолько явно, чтобы по прошествии времени их было легко идентифицировать. Кроме того, никто из претендентов не заявлял о своих планах или претензиях на корону вслух. Они могли мечтать, вынашивать планы, вербовать себе сторонников, но никто из них не оспаривал права законной династии.

Не облегчает работу историков и богатство палитры контрреволюционного движения. Так, например, одна из французских газет в 1795 г. сообщала своим читателям {760} 760 Le Censeur des journaux. 17 fructidor an III (3 septembre 1795). N 7. Р. 2. Это, разумеется, далеко не единственное издание, которое знакомило французов с претендентами на престол. См., например: La Sentinelle. 2 thermidor (20 juillet 1795.). N XXVII. Р. 106. , что роялисты разделены на пять групп. Самая большая требует короля конституционного, герцога Шартрского {761} 761 Луи-Филипп, герцог Шартрский (1773–1850) — старший сын герцога Орлеанского (Филиппа Эгалитэ), будущий король Франции (1830–1848). Газета называет его тем титулом, который он носил при Старом порядке и в начале Революции; формально же после казни отца в ноябре 1793 г. Луи-Филиппа правильнее было бы называть герцогом Орлеанским. . Самая активная требует короля иностранного, герцога Йоркского {762} 762 Фредерик Август, герцог Йоркский (1763–1827) — второй сын английского короля Георга III. В 1793–1795 гг. командовал в войнах во Фландрии английскими войсками, сражавшимися против революционной Франции. . Самая элегантная требует короля абсолютного, графа д’Артуа. Самая боевая требует короля воинственного, принца Конде {763} 763 Ср. в анонимном письме Лемэтру от 3 октября 1795 г. из Юнинга ( Huningue ): «У 77 есть значительная партия, которая [хочет] возвести его на трон, а об истинных даже и не говорят, поскольку боятся их мести» (Recueil de la correspondance saisie chez Lemaître… Р. 66). Цифрой 77 в шифровках Лемэтра обозначался принц Конде. «Les véritables», по всей видимости, — сторонники законной династии. . Наиболее приверженная принципам требует короля легитимного, Месье.

Действительно, все эти имена встречались в политических раскладах лета 1795 г. Другой вопрос: сколь многочисленны были все эти группы? Хотя разнообразие претендентов, несомненно, не способствовало ни единству, ни успеху монархистов, всё же четверо из пяти упомянутых здесь принцев (а к ним вполне можно добавить и других — скажем, Генриха Прусского {764} 764 Фридрих Генрих Людвиг Гогенцоллерн (1726–1802) — младший брат Фридриха II Прусского, полководец, был известен симпатиями к Франции и французскому образу жизни. Ранее мы видели, что на него (якобы?) делал ставку ряд депутатов Конвента. , австрийского эрцгерцога Карла {765} 765 Карл-Людвиг (1771–1847) — эрцгерцог Австрии, сын императора Леопольда II, популярный полководец. Начал военную карьеру в 1793 г., сражался с генералом Моро в 1796 г., с генералами Журданом и Моро в 1797 г., разбил Журдана в 1799 г. и проиграл Наполеону битву при Ваграме в 1809 г. Одно время, как мы увидим далее, планировался его брак с дочерью Людовика XVI. , испанских Бурбонов) были в большой степени маргинальными кандидатами на занятие французского трона.

Графа д’Артуа и принца Конде, в принципе, сложно рассматривать всерьёз: у них были свои сторонники из ближайшего окружения, однако их воцарение, по очевидным причинам, оказалось бы неприемлемо для бывших революционеров и не приносило никаких выгод ни большинству роялистов, ни иностранным державам, стремившимся предотвратить возвращение к Старому порядку. Остальных «кандидатов» поддерживали, по большей части, либо правительства иностранных держав {766} 766 Очевидно, что как для Англии, так и для Священной римской империи идея избрания монарха или призвания его на престол не содержала в себе ничего противоестественного. Любопытно, что, в то же время Екатерина II (притом, что России также приходилось избирать царей) жёстко и неизменно высказывалась как раз в пользу законного наследования французского трона. , либо политики нового поколения, для которых принцип легитимности королевской власти или вовсе не играл роли, или отходил на второй план перед соображениями общественного блага, целесообразности и личной выгоды. Как показали дальнейшие события, возведение на трон популярного революционного генерала было принято основной массой населения страны благосклонно или равнодушно, но едва ли можно предугадать, какова была бы реакция, если бы на престол попытался сесть принц непопулярный или, того хуже, иностранный. Как писал граф де Пюизе несколько позже, летом 1796 г.: «Европа знает, что французы, даже восставшие, не примут законы от иностранного принца» {767} 767 Lettre de Monsieur le Comte Josephe de Puisaye Lieutenant-Général des Armées du Roi, Commandant en Chef, pour sa Majesté, dans sa Province de Bretagne et pays ajacens à Son Altesse Royale, Monsieur, frère du Roi, lieutenant-général du Royaume. 30 Août, 1796. Imp. De l’Imprimerie royale. L’an II du règne de Louis XVIII. Р. 15–16. . Мне видится, что он прав: как это будет показано далее, отношение к державам антифранцузской коалиции было весьма настороженным не только в самой Франции, но и среди эмигрантов.

Э. Беке уверенно добавляет к списку этих претендентов и дочь Людовика XVI Марию-Терезу. По её мнению, к этому времени, во-первых, «уже не существовала единая система легитимности монархической власти, их было несколько», во вторых, «понятие легитимности не было ещё в этот период центре дискурса Людовика XVIII, что доказывало слабость короля в изгнании», и в-третьих, легитимность Мадам Руаяль как дочери жертв Революции «превосходила легитимность её дяди, который бежал из Франции и покинул своего брата» {768} 768 Becquet H. Marie-Thérèse de France. Р. 144, 145. . С этими рассуждениями трудно согласиться. С теми поправками, о которых я уже писал, единая система легитимности, несомненно, существовала. Впрочем, существовали уже и люди, которым было удобно её не замечать. Понятие легитимности, безусловно, не обсуждалось Людовиком XVIII, поскольку он был единственным, для кого она не представляла проблему; впрочем, его декларации обязательно содержали на неё указание. И наконец, не до конца понятно, чем Беке измеряет легитимность принцессы при наличии во Франции салического закона. Её ссылка на то, что один из придворных графа д’Артуа обсуждал с Малле дю Паном в 1797 г. возможность возведения принцессы на престол, абсолютно не убеждает: не Малле было решать этот вопрос, к тому же принцесса, как явствует из приведённых Беке писем, оказывалась на троне, естественно, не как королева с супругом-консортом, а как жена герцога Ангулемского {769} 769 Луи-Антуан де Бурбон, герцог Ангулемский (1775–1844) — старший сын графа д’Артуа и Марии-Терезы Савойской, покинул Францию вместе с отцом в 1789 г. В 1795 г. находился в Англии. Подробнее см.: Cartron М.-В. Louis XIX, roi sans couronne. P., 2001. , в пользу которого должен был отречься Людовик XVIII. Одним словом, планы эти могли обсуждаться, но нет никаких доказательств того, что они не были глубоко маргинальны.