Чарльз Рууд - Фонтанка, 16: Политический сыск при царях

В 1900 г. Азеф окончил политехнический институт. Перед инженером-электротехником открывался весь мир. Однако он решил вернуться в Россию, несмотря на то что ему в самой бесцеремонной форме напомнили его истинное место в родном отечестве. Диплом одного из «лучших зарубежных учебных заведений ничего не значил в глазах русских чиновников. Сдать экзамен экстерном ему не разрешили. Поэтому он, как еврей без высшего образования, не имел права жить в Москве. Азеф обиженно писал Ратаеву: «Я, право, не ожидал такого к себе отношения со стороны вас. Ведь подать прошение о том, чтобы получить отказ, я мог бы и сам» [306] Письмо Е.Ф. Азефа — Л.А. Ратаеву, 17 марта 1900 г. (Донесения сотрудника Виноградова // ГАРФ, ф. 102, 00, 1898, д. 2, ч. 8, л. 7–8). .

Поскольку с Азефом связывали большие надежды, переговоры с московскими властями взял на себя лично директор Департамента полиции С.Э. Зволянский. Градоначальство согласилось не трогать нужного полиции еврея, но официального разрешения на жительство он так и не получил. В Москве Азеф поступил в распоряжение С.В. Зубатова и прикоснулся к деликатной сфере взаимоотношений между охранным отделением и Департаментом полиции. Он сохранил связь с Ратаевым и сообщал ему о каждом шаге нового руководителя. «С.В. мне развивает свою точку зрения и свое критическое отношение к Департаменту, который действует всегда больше по-чиновничьи, формально», — писал Азеф и ядовито добавлял: «В общем со взглядами С.В. я почти соглашался…» [307] Письмо Е.Ф. Азефа — Л.А. Ратаеву, 15 января 1901 г..// Там же, л. 26 об.

Азеф был принят на работу в Компанию всеобщего электрического освещения и зарекомендовал себя квалифицированным специалистом. Его жалованье составляло 225 руб. в месяц — больше, чем он получал в ту пору от полиции. Тем не менее работа в компании являлась только прикрытием. Сослуживцы замечали, что «Азефа постоянно отрывают от занятий посетители. Все время Азефа вызывали в приемную. К нему ходили студентки, курсистки, дамы. В особенности дамы разных возрастов и разно одетые, и богатые и бедные» [308] Биржевые ведомости. 1909. 25 янв. . Он занимался не любовными интрижками, а вел подпольную работу. Азеф считался сочувствующим и получил свои первые (революционные, а не агентурные) конспиративные клички — Француз, Плантатор. Впоследствии он менял их чаще, чем агентурные псевдонимы: от неуважительного намека Толстый до внушавшего трепет Иван Николаевич.

Наиболее удачным делом Азефа в это время была ликвидация подпольной типографии в Томске. По просьбе организатора «Северного союза социалистов-революционеров» А.А. Аргунова он изготовил вал для печатного станка, а затем указал полиции на лиц, отправившихся в путь с грузом шрифта. Командированный в Томск А.И. Спиридович вспоминал: «Надо было придумать такую комбинацию, которая дала бы возможность свободно действовать и розыскному органу, да и прикрыла бы следы агентурных источников» [309] Спиридович А.И. Записки жандарма. Харьков, 1928. С. 78. . Операция была проведена в лучших традициях зубатовской школы, Спиридович добился откровенных показаний. В письме к Ратаеву Азеф глумился над недогадливыми подпольщиками: «Аргунов и К° с минуты на минуту ожидают ареста и все свои связи, петербургские и саратовские, передают мне. Представляете себе, кого подозревают в провокации: Чепика (один из членов Союза. — Авт.). Происходит это оттого, что он постоянно шатается за границей без определенных занятий» [310] Письмо Е.Ф. Азефа — Л.А. Ратаеву, 9 ноября 1901 г. //ГАРФ, ф. 102, 00, 1898, д. 2, ч. 8, л. 34 об. .

Полиция не трогала Аргунова до тех пор, пока он не поручил все дела Азефу. Осенью 1901 г. Азеф выехал за границу. Вместе с ним полиция выпустила «живую рекомендацию» — члена «Союза» Марию Селюк, которая должна была ввести Азефа в революционный мир. За границей Азеф оказался в центре важных событий. Ряд народнических групп слились воедино и провозгласили себя партией социалистов-революционеров.

Азеф участвовал в этом в качестве представителя «Северного союза», членов которого он отправил на каторгу. Он предупреждал Ратаева: «Я счел нужным высказаться за объединение Союза с «партией». Для нас, я думаю, это очень важно, особенно при условиях, при которых это произошло, — когда нам почти все открывается; но с другой стороны, тут есть некоторая опасность, так как я не только меценатствую, но и вхожу, так сказать, в организацию» [311] Письмо Е.Ф. Азефа — Л.А. Ратаеву, 26 декабря 1901 г. (8 января 1902 г.) // Там же, ч. 8, лит. А, л. 2. . Таким образом тайная полиция через своего агента способствовала возникновению партии, которая впоследствии считалась самым опасным врагом самодержавия.

Через 8 месяцев Азеф вернулся в Россию. Он приступил к работе в петербургском филиале Компании электрического освещения, но поссорился с директорами и ушел со службы. С этого момента Азеф стал вести жизнь профессионального революционера. Он курсировал между Парижем, Берлином, Женевой, часто наезжал в Россию. В Петербурге он общался напрямую с директором Департамента полиции А.А. Лопухиным. Главным его руководителем оставался Ратаев, назначенный заведующим заграничной агентурой.

Азеф старался дать общую картину антиправительственного движения. В сентябре 1904 г. он в качестве делегата парижской конференции оппозиционных партий заседал вместе с П.Н. Милюковым и П.Б. Струве. Нечего и говорить, что Департамент полиции получил исчерпывающую информацию об этом форуме. Азеф доносил о разногласиях между социал-демократами. В его письмах мелькали имена Г.В. Плеханова, В.И. Ленина, Л.Д. Троцкого. В результате указаний Азефа был арестован ряд видных эсеров. Он приложил немало усилий, чтобы навести полицию на след Хаима Левита, выведал маршрут его поездки и ддл совет: «По-моему, взять его на границе, а то он, вероятно, исчезнет». Азеф телеграфировал, под каким именем едет в Россию эсер С.Н. Слетов и какие явки он имеет в Петербурге. Мария Селюк не избежала тюремной участи. Теперь она была не нужна Азефу, и он рекомендовал арестовать ее.

Наибольшую ценность для тайной полиции представляли сведения о террористических актах, являвшихся своеобразной визитной карточкой эсеров. Согласно полицейским источникам, Азеф способствовал предотвращению покушений на иркутского генерал-губернатора графа Кутайсова, бакинского губернатора князя Накашидзе, нижегородского генерал-губернатора барона Унтербергера.

В августе 1905 г. уходивший в отставку Ратаев передал Азефа заведующему политической частью Департамента полиции П.И. Рачковскому. Через некоторое время он перестал получать инструкции и деньги от нового начальника. Его не использовали в самый напряженный момент конца 1905 — начала 1906 г.