Чарльз Рууд - Фонтанка, 16: Политический сыск при царях

Азеф явно колебался: скрыть подготовку террористического акта или выдать его участников? Желание довести предприятие до конца могло объясняться личной неприязнью агента к министру внутренних дел. До Азефа дошли слухи о благосклонном отношении Плеве к организаторам Кишиневского погрома в апреле 1903 г. Он был взбешен, и Ратаеву стоило больших трудов успокоить его. Не исключено, что Азеф затаил жажду мести.

Когда весть об убийстве министра достигла Швейцарии, эсеры заседали на съезде заграничных организаций в деревне Германе близ Женевы. Они отметили это событие такой бурной попойкой, что пришлось вмешаться местной полиции. Азеф стал героем в глазах членов партии. Вдохновленные удачей, эсеры спешили деморализовать царизм еще более впечатляющей акцией. На совещании Боевой организации в Париже было решено нанести тройной удар. Жертвами были намечены три генерал-губернатора. Азеф разделил боевиков на три отряда и отправил их в Россию.

Московской группой руководил Савинков. 4 февраля 1905 г. на территории Кремля переодетый разносчиком Иван Каляев метнул бомбу в карету бывшего генерал-губернатора, командующего войсками округа великого князя Сергея Александровича. Дядя царя был разорван на части. Однако аналогичные покушения в Петербурге и Киеве сорвались. Участие Азефа в покушении на великого князя было менее заметным, чем в деле Плеве. Он полностью отстранился от черновой работы и вопреки настоятельным просьбам членов Боевой организации уклонился от поездки в Россию. Через год, когда эсеры вновь собрались в Москве, чтобы повторить покушение на генерал-губернатора Ф.В. Дубасова, Азефу не удалось остаться в стороне. Савинков решил временно оставить свой боевой пост, потому что его внешность уже примелькалась московским филерам. После отговорок и колебаний Азеф вынужден был согласиться сменить его.

Он приехал в Москву 23 апреля 1906 г. На следующий день террористы перекрыли все выезды из Кремля, но экипаж генерал-губернатора благополучно миновал их засады. Один из боевиков, Борис Вноровский, неожиданно увидел, как экипаж выехал на Тверскую улицу из бокового переулка. Он бросился наперерез и метнул бомбу. Взрыв убил его самого и молодого адъютанта, Ф.В. Дубасов получил легкие ранения. Неудавшееся покушение было единственным случаем, когда Азеф рискнул наблюдать за действиями террористов с близкого расстояния. Сразу после взрыва он вместе с другими посетителями был задержан полицией в кофейне Филиппова на Тверской улице. Его отпустили по распоряжению филера, знавшего Азефа в лицо. Впоследствии ему пришлось выкручиваться, чтобы правдоподобно объяснить товарищам свое освобождение. Кроме того, эсеры задумались о причинах неудачи. Азеф возлагал всю вину на засаду, проглядевшую экипаж генерал-губернатора. Боевики клялись, что никого не пропускали. Спустя несколько лет некоторые эсеры высказывали убеждение, что Азеф намеренно расставил террористов по маршруту, которым Дубасов никогда не ездил [318] Агафонов В.К. Евно Азеф //Заграничная охрана. Пг., 1918. С. 261. .

Еще неприятнее были объяснения с полицией. Секретная сотрудница 3;Ф. Жученко (Гернгросс) донесла, что покушение было подготовлено эсером Азефом. Ему пришлось выдержать резкий разговор с Рачковским, который в присутствии Герасимова кричал: «Это его дело в Москве!» Прошло несколько месяцев, прежде чем он смог восстановить доверие к себе. Больше всего этом}' способствовала сложная операция, задуманная совместно Азефом и Герасимовым. «Основная идея нашего плана, — свидетельствовал начальник охранного отделения, — заключалась в том, чтобы целым рядом систематически проводимых мероприятий фактически парализовать работу Боевой организации и побудить ее и партию прийти к выводу о полной невозможности центрального террора» [319] Герасимов А.В. Указ. соч. С. 85. . Отдельные элементы этой тактики были опробованы при подготовке покушения на министра внутренних дел П.Н. Дурново, но весь механизм был пущен в ход во время слежки за П.А. Столыпиным.

Группа террористов во главе с Савинковым пыталась нащупать слабое место в охране Зимнего дворца, который царь предоставил премьер-министру после взрыва на Аптекарском острове. Рассматривались различные варианты нападения: при выходе из дворца, на борту яхты, даже на мосту через Неву, под которым должен был проплывать катер с министром. Следившие за Столыпиным террористы не подозревали, что сами находятся под пристальным наблюдением полиции. Среди боевиков, как и рассчитывал Герасимов, созрело убеждение в безнадежности затеи. Наконец Азеф и его помощник объявили об этом на заседании ЦК партии и подали в отставку. Осенью 1907 г. было принято решение возобновить «центральный террор». Азеф вновь возглавил боевиков. С точки зрения Герасимова, его агент продолжал выполнять их совместный план. В этот период весь политический розыск в столице строился на указаниях Азефа. От него зависела даже свобода передвижения царя. Если он гарантировал отсутствие в городе террористов, охранное отделение давало «добро» на выезд. Когда он предупреждал об опасности, царь не покидал своей резиденции.

Как раз в момент наивысшего доверия со стороны полиции Азеф начал подготовку террористического акта, который должен был достойно увенчать его революционную карьеру. Речь шла о цареубийстве. Эсеры сумели завербовать двух матросов из команды крейсера, строившегося по русскому заказу на шотландских верфях. Азеф передал им револьверы и получил взамен прощальные письма, которые обычно оставляли боевики, шедшие на верную смерть. Николай II поднялся на борт крейсера на морском параде в Кронштадте в октябре 1908 г., но сошел на берег целым и невредимым. Несколько лет спустя Азеф высказывал сожаление, что обстоятельства не позволили ему совершить цареубийство. Трудно сказать, насколько серьезными были его намерения. Вполне вероятно, что Азеф, как искушенный психолог, не поверил в решимость молодых матросов и разыгрывал роль организатора цареубийства исключительно для товарищей по партии. С другой стороны, он не мог гарантировать полной безопасности монарха, особенно скрыв от Герасимова всю информацию по этому поводу.

Пятнадцать лет Азеф выполнял свои агентурные обязанности, и каждый день из этих пятнадцати лет грозил стать для него последним. Многие из тех, кому доводилось сталкиваться с Азефом, и еще большее число тех, кто никогда с ним не встречался, утверждали, что эсеры могли без труда разоблачить предателя — уж очень роскошную жизнь он вел в последние годы. Все эти доводы появились задним числом. Действительная или мнимая неосторожность не принесла Азефу вреда.