Чарльз Рууд - Фонтанка, 16: Политический сыск при царях

Следующее непредвиденное событие произошло 10 декабря 1908 г. Лопухин находился по делам в Лондоне, и однажды вечером у дверей своей гостиницы он застал трех эсеров, которые требовали подтверждения слов Бурцева, что тот опознал Азефа как полицейского агента. Эта информация была необходима для вынесения приговора на суде. Пренебрегая предупреждением Герасимова, Лопухин еще раз подтвердил, что Азеф был тайным агентом полиции. На вопрос, встречался ли он с Азефом во время службы в полиции, Лопухин ответил утвердительно — да, встречался, два раза. Когда он последний раз видел Азефа? Недавно, в Петербурге, у себя на квартире (Лопухин описал внешность Азефа). Знал ли Лопухин имена всех террористов, будучи директором Департамента полиции? Знал некоторых. Есть ли в Департаменте список известных террористов? Лопухин ответил отрицательно. Затем один из революционеров назвал три конспиративных имени и спросил Лопухина, слышал ли он их раньше. Лопухин знал одно из имен. Лопухин попытался снова заговорить об Азефе и попросил, чтобы ему сохранили жизнь. Никаких обещаний не последовало. Когда визитеры стали благодарить Лопухина за услуги, оказанные партии, тот сказал, что он руководствуется лишь соображениями гуманизма [377] Протокол № 6 о допросе обвиняемого, 18–22 января 1909 г. // Hoover Institution Archives, Nicolaevsky Collection, Box 205, Folder 9. P. 21. Имена революционеров — Савинков, Чернов, Аргунов. Лопухин утверждает, что они с легкостью могли узнать о его поездке в Лондон и адрес, по которому он остановится. Агенты охранки в Лондоне сообщили о состоявшейся встрече Герасимову, который решил, что Лопухин в сговоре с террористами: «Бывший директор Департамента полиции заседал вместе с террористом Савинковым, организатором убийства Плеве» (Герасимов А.В. Указ. соч. С. 134). .

Лопухин сам понимал, что в Лондоне сказал больше, чем в разговоре с Бурцевым. На этот раз он сделал признание перед эмиссарами революционного суда, откровенно пренебрегая предупреждением Герасимова. Никто его не принуждал, никто не угрожал ему оружием; Лопухин добровольно и сознательно выдал эсерам секреты полиции.

Это признание, обнародованное в 1909 г., не прошло незамеченным. С одной стороны, оно послужило важным основанием для дискредитации партии эсеров в России [378] Нурит Шлейфман пишет о крахе партии в России, последовавшем за разоблачением Азефа как полицейского агента (Schleifman N. Undercover Agents in the Russian Revolutionary Movement: the SR Party, 1902–1914. N.Y., 1988. P. 86–87). , с другой стороны, привело в бешенство царских чиновников. Начальник заграничной агентуры Гартинг потребовал, чтобы правительство публично осудило Лопухина и наказало его как предателя, иначе он станет примером для подражания среди людей, посвященных в государственные тайны [379] Сватиков С.Г. Русский полицейский сыск за границей. Ростов н/Д, 1918. С. 27. Полностью отчет Гартинга содержится в документе «Отчет о состоявшемся 1 — 14 января 1909 г. в Париже заседании… «правой» группы партии социалистов-революционеров по делу Азефа» (ГАРФ, ф. 1732, оп. 2, д. 34, л. 202). . Через 18 дней после того, как петиция Гартинга попала в Петербург, отряд жандармов арестовал Лопухина рано утром на его квартире. Его обвинили в выдаче государственной тайны организации, о преступной деятельности, которой он был осведомлен, и отдали под суд. (Суд состоялся в марте 1909 г. и получил широкое освещение в прессе.)

Во время досудебного следствия Лопухина спрашивали, почему он выдал Азефа Бурцеву, вместо того чтобы поделиться подозрениями о своем бывшем агенте с официальными должностными лицами. Лопухин отвечал, что он тщетно пытался рассказать обо всем Столыпину, который в ответ назвал его революционером. Поскольку разговор происходил без свидетелей, суд не мог использовать эти показания. В 1909 г. Столыпин был премьер-министром, и Лопухин не сомневался, что едва ли не главной целью его ареста и предания суду было желание лишить его возможности назвать имя Столыпина как покровителя Азефа. «Для достижения этого, — утверждал Лопухин, — стоило перенести тот скандал, который Столыпин устроил себе и правительству моим арестом» (последовавшая за судом ссылка служила, по мнению Лопухина, тем же целям) [380] Лопухин А.А. Показания, данные Чрезвычайной следственной комиссии… 6 ноября 1917 г. // Hoover Institution Archives, Nicolaevsky Collection, Box 12, Folder 6. P. 2–3. Князь Урусов, располагавший достоверными источниками, говорит, что на рапорте Столыпина о предстоящем суде над Лопухиным Николай II написал: «Я надеюсь, будет каторга». .

Отвечая на запрос о разоблачении Азефа (под возмущенные выкрики левых депутатов) 11 февраля 1909 г. на заседании III Государственной думы, Столыпин сообщил, что он ознакомился с результатами предварительного судебного разбирательства по делу Лопухина. Из заявления Столыпина о том, что в настоящее время у него «нет в руках данных для обвинения Азефа в так называемой провокации», следовало, что и Бурцев не мог предоставить Лопухину фактов, оправдывающих разоблачение Азефа. Таким образом, государство стало перед выбором: осудить Лопухина или засвидетельствовать, как говорилось в запросе, «полный развал государственности» [381] Запрос об Азефе в III Государственной думе по стенографическому отчету. СПб., 1909. С. 56. .

С другой стороны, недоброжелатели Лопухина имели некоторые основания утверждать, что, сотрудничая с Бурцевым, Лопухин мстил двум своим давним врагам [382] Это утверждает Борис Николаевский в своей книге «История одного предателя: Террористы и политическая полиция» (М., 1991. С. 30). Говоря о выдаче Азефа Бурцеву, он приписывает Лопухину следующие мысли: «Признание принесет ему моральное удовлетворение; оно позволит ему свести счеты с Рачковским…» Шлейфман приписывает Лопухину тот же мотив (Schleifman N. Undercover Agents. P. 93). . Критики Лопухина утверждали, что, поскольку тот убедил Плеве уволить Рачковского в 1902 г., Рачковский вместе со своим протеже Азефом якобы договорился с террористами-эсерами об убийстве Плеве в 1903 г. Они заявляли: чтобы скомпрометировать Лопухина, Рачковский якобы организовал убийство великого князя в 1905 г., снова воспользовавшись услугами Азефа и эсеров. А теперь в 1908 г. Лопухин отомстил Азефу и его защитнику Рачковскому через Бурцева.

А.Т. Васильев (который позднее возглавит Департамент полиции), как, впрочем, и многие другие, не видел каких-либо серьезных оснований, чтобы осудить Лопухина в соответствии со статьей уголовного кодекса, предусматривающей участие в тайных и преступных сообществах. Он утверждал, что суд, вынося приговор Лопухину, принял решение с явными натяжками. Обвинитель B.C. Корсак, писал он, «признался чистосердечно передо мной, как трудно было ему вместить поступок Лопухина в рамки приведенной статьи» [383] Vassilyev A.T. The Okhrana: The Russian Secret Police. Philadelphia, 1930. P. 75. .