Бронислав Бачко - Как выйти из террора? Термидор и революция

Нам кажется тем более важным подчеркнуть уникальность и сложность этого преимущественно политического опыта, что отличительные особенности и оригинальность термидорианского периода слишком часто не замечаются историографией. С точки зрения «якобинской» традиции историографии Революции 9 термидора безоговорочно заканчивается ее героический период, символом которого служит II год Республики — год санкюлотов, якобинцев, Горы, революционного подъема в чистом виде. После этого не остается ничего, кроме «реакции» и отчаянной героической борьбы последних санкюлотов и монтаньяров, защищавших от «реакционеров» потрясающее наследие II года. Можно подумать, что «последние монтаньяры» и «последние якобинцы» сами не были «термидорианцами»: они не только одобряли и превозносили благословенную «революцию 9 термидора», но на свой лад и сами участвовали в сотворении общего с «реакционерами» политического опыта — опыта выхода из Террора.

Дело в том, что II год Республики, в символическом смысле этого словосочетания, не заканчивается, наподобие античной трагедии, 9 термидора на площади Революции, когда нож гильотины отрубает голову Неподкупного. Социальная система образов, порожденная II годом и придававшая ему символическое значение, познала менее героический и театральный финал. Все было куда более прозаично: новый политический опыт выхода из Террора повлек за собой довольно быстрое исчезновение этой системы образов. Стереть из памяти этот политический опыт во всей его оригинальности и сложности означало по возможности свести на нет политические, социальные и моральные последствия Террора, сотворить из него героическую легенду, которая впоследствии, задним числом должна будет его легитимировать. Сглаживание отличительных черт этого опыта было чревато риском допустить еще один анахронизм: как только термидорианский период, если не вся эпоха Директории, был сведен к «реакции», он во многом превратился в простой переход от 9 термидора к 18 брюмера. Быть может, героическая легенда о Терроре обретает достойный конец лишь в комплексе легенд о Наполеоне? С исторической точки зрения, однако, мало что кажется более ложным. Если понять возникавшие при Термидоре проблемы, то станет очевидным и относительно открытый характер процесса, начатого 9 термидора II года. Никакая историческая логика никогда не требовала, чтобы свержение Робеспьера повлекло за собой 18 брюмера. Осмысление термидорианского периода означает прежде всего исследование политических проблему которые участники тех событий должны были поставить и разрешить, а затем и анализ конфликтов и политических механизмов, при помощи которых был избран — чисто эмпирически — путь выхода из Террора.

Всего пятьдесят шесть дней отделяет 9 термидора от пятого дополнительного дня революционного календаря, завершавшего II год. Очень небольшой промежуток времени, но исключительно плотный, богатый событиями и новыми политическими феноменами. Политические изменения уже начаты, но ставки отнюдь еще до конца не сделаны. Пространство, занимаемое участниками событий, по большей части открыто. Мы выбрали конец II года в качестве верхней границы хронологических рамок нашего исследования и попытаемся проанализировать тот путь, который был пройден начиная с 9 термидора. Без сомнения, этот выбор произволен. Эта дата символична: II год Республики (год революционного календаря, а не революционной легенды) мучительно завершается, когда действующие лица сами осознают необходимость ответить на следующие вопросы: «Откуда мы пришли? Где мы сейчас? Куда мы идем?» Таким образом, она подходит для того, чтобы историк задался теми же самыми вопросами, преимущественно обращая внимание на концепты и ценности, представления и символы, «поле опыта» и «горизонт ожидания», на народ, его представителей, пережитое им историческое потрясение.

9 термидора правомерность совершенной Конвентом революции не оспаривал ни один человек. Никто не защищал ни Робеспьера, ни триумвиров, никто не сомневался в их преступлениях и вероломных планах. С этой точки зрения все народные общества, все представители власти, все армии — иными словами, вся Франция проснулась 10 термидора антиробеспьеристской, то есть «термидорианской». Это единодушие кажется историкам потрясающим. Так, Мишле описывает время после 9 термидора как дни всеобщей радости и облегчения; и это описание вновь обретенного единства напоминает рассказы о празднике Федерации 1790 года, ставшем символом единства и революционных надежд [28]. Однако при более тщательном изучении это прекрасное единодушие, воцарившееся после 9 термидора, оказывается весьма непрочным: оно скрывает за собой гораздо более сложные реалии.

Лучше всего это единодушное одобрение 9 термидора проявляется в более чем семистах официальных поздравлениях, отправленных в Конвент после «свержения тирана» со всей страны — от властей, от народных обществ, от армий. (Лишь часть этих адресов была зачитана во время заседания Конвента; гораздо чаще просто сообщалось об их получении, и они удостаивались «почетного упоминания» в «Бюллетене» [29].) В основном это были тексты, красиво написанные на хорошей бумаге, использовавшейся только в исключительных случаях; их чтение весьма поучительно, несмотря на монотонную напыщенность. Или даже в силу этой монотонности.

Возьмем для примера адрес народного общества из Гран-виль-ла-Виктуар, отправленный в Конвент 15 термидора (текст был зачитан у решетки Конвента 22 термидора и удостоен почетного упоминания):

«Новый Кромвель пожелал возвыситься на руинах Национального Конвента; неусыпная бдительность позволила проникнуть в его планы; благоразумие разрушило их; решительность, достойная первых римлян, остановила дерзкого заговорщика и его трусливых сообщников; их обреченные на бесчестие головы бесславно пали под карающим мечом закона, беспощадно поразившим виновных; Республика была спасена. Благодарим тебя, Верховное существо, заботящееся о судьбах Франции, и вас, добродетельные представители суверенного и свободного народа. Каким бы ни был ваш тяжелый труд, пусть любовь к Отечеству заставит вас остаться на том посту, который вы получили благодаря доверию и который вы занимаете с таким достоинством.

Таково мнение Народного общества Гранвиля, добавляющего к нему клятву жить свободными или умереть, поддерживать Республику, единую и неделимую, бороться с тиранами и изобличать предателей. Да здравствует Республика! Да здравствует Конвент!»

Обновленное народное общество санкюлотов коммуны Монпелье 16 термидора отправило адрес, представленный Конвенту 26 термидора: