Бронислав Бачко - Как выйти из террора? Термидор и революция

Прежде чем казнить объявленных вне закона мятежников, необходимо было, чтобы муниципальные чиновники их коммуны установили их личности; однако оказалось, что все муниципальные чиновники сами объявлены вне закона... Тюрио, председательствовавший на заседании, высокомерно отверг эту проблему: «Конвент постановил, чтобы смерть заговорщиков наступила как можно быстрее. Слишком долго ждать, пока Комитеты подготовят специальный доклад и пока предатели взойдут на эшафот. Нам настолько хорошо известно коварство наших врагов, что мы даже знаем о том, как Робеспьер собирался провозгласить себя королем в Лионе и других коммунах Республики».

Однако наиболее значимые и, без сомнения, наиболее драматичные свидетельства о распространении этого слуха исходили не из зала Конвента, а из Комитета общественного спасения, где был распростерт на столе Робеспьер. Вслед за людьми, сопровождавшими тело, туда ворвалась толпа, желающая его увидеть. Ему подняли руку, чтобы разглядеть залитое кровью лицо; его не переставали оскорблять. И среди этих оскорблений постоянно звучал все тот же слух. «Не правда ли, отличный король?»; «Сир, Ваше Величество страдает?»; «О, надо, чтобы я сказал тебе правду: «Ты меня обманул, негодяй"»; «Ну-ка отойдите, пусть эти господа [Сен-Жюст, Дюма, Пейян, которых доставили туда же] увидят, как их король спит на столе, словно обычный человек». Рот Робеспьера был полон крови; чтобы остановить ее, он использовал маленький мешочек из белой кожи, на котором можно было прочитать следующие слова: «Великому Монарху — Лекур, поставщик Его Величества и его войск, улица Сент-Оноре». Случайно ли дали Робеспьеру этот чехол от пистолета или в насмешку? Трудно сказать. Однако эта надпись спровоцировала новые оскорбления на тему о том, «до чего дошли его притязания». Перед отправкой в Консьержери хирург, забинтовывая Робеспьеру простреленную челюсть, сделал ему повязку на голове; по этому поводу также было немало сарказма: «Вот как возлагают диадему на голову Его Величества...» [7] Среди трудов, оказавшихся наиболее полезными для того, чтобы проследить распространение и различные варианты этого слуха на протяжении 9 и 10 термидора, назовем: Archives parlementaires. Paris, 1982. Vol. XCIII (замечательное издание под руководством Франсуазы Брюнель, в котором приводятся различные варианты протоколов заседаний Конвента); Duval Ch. Projet du procès-verbal des séances des 9, 10 et 11 thermidor. Paris, an II (не одобренный Конвентом текст); протоколы заседаний секций см. в: Courtois Е. В. Rapport fait au nom des Comités de salut public et de la sûreté générale sur les événements du 9 thermidor, an II. Paris, an III; Walter G. La conjuration du Neuf Thermidor. Paris, 1974; Buonarotti Ph. Conspiration pour I'égalité dite de Babeuf. Paris, 1830. T. I; Mathiez A. La politique de Robespierre et le 9 thermidor expliques par Buonarotti // Annales révolutionnaires. 1910; Guyot. Relation sur le 9 thermidor // Archives nationales (далее — A.N.). F 7 4432; Faits recueillis aux derniers instants de Robespierre et de sa faction dans la nuit du 9 et 10 thermidor. Paris, an II. Bibliothèque Nationale (далее — BN) Lb 1149; Courrier républican. 12-30 thermidor; Barras P. Mémoires. Paris, 1895. T. I; Mathiez A. Autour de Robespierre. Paris, 1957; Sainte-Claire Deville P. La Commune de l'an II. Paris, 1946. .

В тексте Гиттара, с которого мы начали этот анализ, также приводится несколько вариантов слуха, циркулировавшего на следующий день после 9 термидора. Повторяясь вновь и вновь, обогащаясь новыми деталями, он позволял закрепить одержанную победу. Прежде всего — в символическом плане, создавая определенные декорации для казни Робеспьера и его сообщников. Конвент с энтузиазмом постановил перенести гильотину с площади Поверженного Трона (Венсенской заставы) на площадь Революции, символическое место гибели «последнего тирана». Отправляясь от Консьержери, повозки должны были пересечь центр города. К тому же ходили разговоры, что останки казненных были брошены в тот же ров, где захоронили тела Людовика XVI и Марии-Антуанетты и который был специально вскрыт по такому случаю. Честь этой инициативы приписывал себе Баррас. Без сомнения, его мемуары, написанные при Реставрации, изобилуют бахвальством и выдумками. Исключительно из интереса к этому слуху приведем здесь тем не менее еще один жутковатый анекдот, который он излагает в своей обычной манере, выдвигая себя на первый план и оттеняя живописность мрачными штрихами. «Гражданин Сансон, лично проводивший казнь», приблизился к нему «самым почтительным образом, держа шляпу в руке, и смиренно вопросил: "Куда бросить их тела, гражданин представитель народа?" — «Пусть их бросят в ров Капета, — ответил я не без юмора. — Людовик XVI стоил большего, нежели они. Пусть это будет для Робеспьера еще одной королевской почестью, мне кажется, он тоже имел к ним вкус"» [8] Barras P. Op. cit. T. 1. P. 199-200. .

В своем докладе, представленном 10 термидора от имени обоих Комитетов, Барер приводит официальную версию произошедших событий. Слухи предыдущего дня занимают в ней свое место в качестве доказанных фактов: захваченная в Коммуне печать с лилией; таинственные личности, явившиеся в Тампль. Он добавляет и не замедлившие появиться новые детали, изобличающие проекты заговорщиков. Этим и объясняются энергичные меры безопасности, принятые Комитетами: «Усилена охрана Тампля и Консьержери; народ должен охранять их в своих собственных интересах». Однако он не решается взять на себя ответственность за повторение слуха о реальном или планировавшемся браке между Робеспьером и дочерью Людовика XVI. Место, отведенное в этом докладе «роялистским планам» Робеспьера, весьма скромно. Доклад выдержан в обнадеживающем тоне, и основной акцент делается на благополучный исход событий, на великолепное состояние секций и общественного мнения, на преданность Конвенту всего народа.

Событие, на которое он ссылается, — это не 21 января, а 31 мая: «31 мая народ совершил свою революцию; 9 термидора Конвент совершил свою; свобода в равной мере аплодирует обеим». Ненависть к этой свободе и к народу сближает и роднит «тиранов» всех времен — как древних, так и новейших. «Так пусть же это ужасное время, когда появились новые тираны, более опасные, чем те, что были коронованы фанатизмом и рабством, станет последней бурей революции» [9] Moniteur. Vol. 21. P. 346-347. .

Новые разоблачения «планов заговорщиков, во главе которых стоял Робеспьер», взяли на себя Колло д'Эрбуа и Бийо-Варенн, выступив перед Якобинским клубом. В ночь с 9 на 10 термидора заседание клуба было еще более бурным, нежели обычно; в Коммуну отправлялись послания о единодушной поддержке. Члены Клуба были рассеяны представителями верных Конвенту секций. Собравшись двумя днями позже, якобинцы столь же единодушно продемонстрировали свое единение с Конвентом и негодование по поводу обманувших их «заговорщиков», «угнетателей народа». Они с изумлением узнали «ряд относящихся к заговору деталей», преданных гласности Колло и Бийо. «Из них следовало, что это чудовище [Робеспьер] в согласии с Сен-Жюстом и Кутоном собиралось разделить страну. Антоний Кутон должен был царствовать на Юге, Лепид Сен-Жюст — на Севере, а Катилина Робеспьер — в Центре. Комитеты узнали об этом из письма одного депутата английского парламента». С другой стороны, из доклада перебежчика следовало, что «иностранные державы вступили в союз с Робеспьером и хотели вести переговоры только с ним». Из всех этих разоблачений Бийо извлекает моральный и политический урок: «Пусть этот пример научит вас никогда более не иметь кумиров... Сплотитесь вокруг Конвента, который в эти бурные моменты проявил свой великий характер». В тот же день он посулит Конвенту «в скором времени представить доклад Комитетов, которые, опираясь на документы, докажут, что вчера заговорщики планировали уничтожить шестьдесят тысяч граждан» [10] Aulard A. Société des Jacobins. Paris, 1897. Т. VI. P. 298-299; Courrier républicain. 12 thermidor an II; Moniteur. Vol. 21. P. 356. 11 термидора Барер в свою очередь объявит Конвенту: «Все средства должны были пойти в ход для восстановления тирании на залитом кровью троне... Сен-Жюст обладал бы всеми полномочиями на Севере; Кутон и Робеспьер-младший совместно замиряли бы Юг; Робеспьер-старший, стоя на грудах трупов, правил бы Парижем» (Moniteur. Vol. 21. P. 358-359). . Конвенту, однако, суждено было остаться в неведении; обещание так и не было выполнено, и «свидетельства» обвинения так никогда и не были опубликованы.