Вадим Сидоров - Незавершенная революция

Пожалуй, единственным русским националистом, оказавшимся во главе этой Империи — всего на 5 лет из ее почти двухвековой истории — стал Петр Столыпин. В наши дни рискованно расхваливать его правление, учитывая репрессивный характер последнего. Однако в тех обстоятельствах, в которых ему пришлось действовать, его диктатура имела классический (в римском смысле) характер — чрезвычайного положения, которое должно быть исчерпано с достижением его задач. Главной же исторической особенностью столыпинского правления помимо его установки на то, что России нужно достаточное время для развития без революций и войн, была политика, направленная на создание в Империи русского национального гражданского ядра, его вычленение и придание ему этнополитической субъектности. Это выразилось в политике создания класса крепких низовых собственников, поддержке переселенческого движения на слабо заселенных территориях, укреплении земства.

Курс Столыпина требовал не только времени, но и структурного реформирования Империи. Согласно последней переписи населения Империи, доля великорусов в ее населении составляла не более 45 %, а «общерусских» с малорусами, белорусами и казаками — 75 %. При этом в отношении монолитности этой «общерусскости» не питали иллюзий даже ее ярые поборники. Например, Михаил Меньшиков, нападая на идейных украинцев, считающих себя отдельным от русских народом, сетовал на то, что и малорусам, считающим себя частью русских, все равно массово свойственно особое самосознание. Петербург в таком случае надо было превращать либо в чисто общерусскую столицу, сбрасывая или переводя в статус доминионов такие нерусские окраины как Польша, Финляндия, Кавказ, Туркестан, либо делать столицей действительно имперской, в которой будет осуществлено представительство всех ее частей. Тогда формирующейся русской нации потребовался бы свой национальный центр, но скорее всего, таких центров оказалось бы два: Москва для великорусов и Киев для малорусов. В последнем со временем наверняка сформировались бы две партии: юнионистская (общерусская) и автономистская (украинская).

Адепты общерусского дела любят обвинять австрийский Генштаб в том, что это он изобрел украинцев. Правда заключается в том, что в то время, как в России запрещали украинский язык, в Австро-Венгерской империи ее народы уже имели свое представительство и шел поиск путей переформатирования империи в многонациональную федерацию. Не были исключением и русины, чей культурно-национальный центр (но также и центр поляков) — Львов был одним из крупных австрийских городов. Естественно, работая с русинским самосознанием, Вена стремилась к тому, чтобы оно было лояльным своему государству, а не соседнему. Последнее, меж тем, вело активную пропаганду не только среди русинов, но и среди всех австрийских славян, представляя Австро-Венгрию враждебной им страной, а Россию — их заступником.

Петр Столыпин (фото)

Именно эта роль, вытекающая из культивирования панславизма вовне и внутри на протяжении последних десятилетий, и привела Россию, а с ней и всю Европу к Первой мировой войне. После Берлинского конгресса России удалось добиться ухода Османов из Боснии и Герцеговины, которая перешла к нейтральной для обеих противостоящих сторон стране — Австро-Венгрии. При этом надо напомнить, что ранее не без помощи той же России свою независимость уже получила Сербия. Однако границ признанного за ними Сербского королевства великосербским националистам оказалось мало — не имея еще недавно вообще ничего, теперь они претендовали уже на австрийскую Боснию, где наряду с православными жили мусульмане и католики, лояльные Стамбулу и Вене.

В 1868 году австрийцы пошли на создание второй имперской столицы — Будапешта и превращения австрийской империи в дуалистическую — Австро-Венгерскую. Такое возвышение венгров настроило против австро-немцев славян, которые ожидали, что второй столицей станет Прага, и резко стали отчуждаться от империи, когда ею был выбран Будапешт. Однако в Вене готовили новую реформу — превращение в третью равноправную часть империи Хорватии, включающей в себя Боснию и Словению, внутри которой должна была быть обеспечена полная свобода религиозной жизни и представительство католиков, православных и мусульман.

К слову, все это иллюстрирует насколько в попытке переформатирования своей Империи под меняющиеся реалии Австрия ушла вперед России. Но вместо того, чтобы догонять ее, последняя делала все, чтобы мешать ее стабилизации и обновлению. Террорист Гаврила Принцип из великосербской организации «Молодая Босния» убивает прибывшего в эту провинцию эрцгерцога Австро-Венгрии и наследника ее престола Франца-Фердинанда. За этим следует контртеррористическая операция с ультиматумом в адрес Сербии, подстрекающей соответствующие настроения в Боснии и являющейся прибежищем соответствующих организаций. От нее требуется пресечь на своей территории деятельность антиавстрийских террористов и экстремистов, расследовать произошедший теракт и информировать об этом представителей Австро-Венгрии. Как бы поступила Россия, например, по отношению к Швеции, если бы шведский террорист в Финляндии убил прибывшего туда наследника русского престола? Однако в случае с Сербией Россия встает на сторону пособников террористов и вступает в войну с Австрией, цели которой «патриотической» пропагандой совершенно не скрываются — расчленение континентальной европейской империи с целью объединения всех славян вокруг Петербурга.

Понятно, что с курсом на строительство русского национального государства и реформирования вокруг него Империи это не имело ничего общего. Немецкий консервативный философ Эрнст Юнгерписал, что колоссальным успехом противников всех империй Старого Света стало то, что им удалось втянуть Россию, «которая на Дальнем Востоке располагала поистине целым континентом для того, чтобы беспрепятственно и плодотворно развертывать свои силы, в игру совершенно чуждых ей интересов». Впрочем, это произошло не в одночасье. Колонизационное движение великорусов, а также казаков и с определенного момента украинцев было устремлено главным образом на Восток (Урал, Сибирь, Дальний Восток), а отнюдь не на Балканы. Русские колонисты дошли аж до нынешней Калифорнии, а Аляска была Русской Америкой. Однако Александр II жертвует ей, отдавая приоритет именно балканскому направлению имперской политики — борьбе за освобождение «братьев-славян».

Единицы вроде убитого примерно за год до нее и уже два года как смещенного к тому времени Петра Столыпина понимали, что большая война станет катастрофой для страны, только входящей в процесс сложнейшей социально-политической трансформации. Русское общество было охвачено угаром милитаристского «патриотизма», желая идти на Вену, «возвращать» Константинополь, освобождать славян (своих в лице поляков уже «освободили»), попутно громя вывески с немецкими фамилиями и устраивая охоту на ведьм в лице их носителей, то есть, свою имперскую элиту.