Петер Элебрахт - Трагедия пирамид: 5000 лет разграбления египетских усыпальниц

Как утверждает Б. Шоу, никто не может сказать англичанину, что он впал в беззаконие, ибо все, что он делает, имеет определенное основание. Классик, видимо, хорошо знал характер своих соотечественников. Бадж получил задание, которое при любых условиях надо было выполнить. Англичанин полагает, будто следует требованиям морали уже тогда, когда ему хоть слегка неловко, продолжал Шоу, но Баджу не случалось испытывать неловкость. Во время своего первого разбойничьего налета он узнал, что французские коллеги никогда нс церемонятся, если появляется возможность снабдить Лувр новыми экспонатами. Прежде всего англичанину бросилось в глаза то, что сами египтяне усердно и методично обращают в развалины собственные памятники, чтобы по частям доставить их покупателю. Известно изречение Баджа: спасай то, что можно спасти! Таким образом он отбрасывал сомнения морального плана.

Вместе с Монморенси он отправился в каирский отель «Ройал". Здесь, словно в потревоженном улье, все гудело: одни торговцы шепотом передавали другим полученные сведения. Не только Бадж знал новость о находке в Эль-Амарне — в движение пришла «вся Европа». Все желали присутствовать при дележе шкуры. Об открытии глиняных табличек ходили самые различные слухи. Было высказано предположение, что найдены так называемые амарнские письма, т. е. дипломатическая переписка между Аменхотепом III, Эхнатоном и Тутанхамоном и царями Вавилона, Ассирии, Митанни, а также с мелкими, подвластными Египту правителями небольших азиатских государств. До 19 декабря 1887 г. это предположение не подтвердилось. Распространился слух, что в Западных Фивах открыта не тронутая грабителями царская усыпальница.

Дельцы черного рынка из отеля «Ройал» с беспокойством наблюдали за действиями «новой метлы» — главы Службы древностей, французского египтолога Эжена Гребо (1846–1915). Месье Гребо решил окончательно пробудить от спячки Службу древностей. Он собрал необходимые сведения и на их основании начал педантичное расследование, используя грубые методы. В результате Гребо нажил в лице представителей элиты торгового и воровского мира злейших врагов. Они затаились и выжидали удобного момента, чтобы наказать нарушителя спокойствия.

Бадж вел замкнутый образ жизни, ибо хорошо понимал, что его внезапное появление, безусловно, привлечет внимание Гребо. Он пришел к выводу, что необходимо как можно быстрее ускользнуть из-под наблюдения шайки соглядатаев руководителя Службы древностей.

Бадж уже укладывал чемоданы, когда месье Гребо собственной персоной пожаловал в отель «Ройал». Самым неделикатным образом, отнюдь не по-джентльменски он пригрозил Баджу тюремным заключением, если вскроются его незаконные сделки с местными торговцами. «Мы имели беседу, многое прояснившую», — отмечает Бадж в своей лоции, и эта фраза выдает в нем невозмутимого стоика.

Эжен Гребо покидал отель, а Бадж тем временем, схватив чемодан, спешил к вокзалу, чтобы с первым же поездом удрать в Асьют.

Если англичанина не повесить, с ним хлопот не оберешься. И месье Гребо показал свои длинные когти. Едва поезд отошел от перрона, в купе Баджа вошли двое господ. Один из них оказался французом, другой — мальтийцем, оба принадлежали к ордену торговцев и любителей раскопок. Они предупредили англичанина, что гражданские чиновники разместили в поезде полицию для наблюдения за их высокочтимым другом.

Это стоило знать. В Дейр-Мавас, не доезжая 80 километров до Асьюта, француз откланялся, он хотел получить в Эль-Амарне более подробные сведения о глиняных табличках. Бадж с мальтийцем видели, как с подножки двинувшегося поезда спрыгнули двое в штатском и последовали за их спутником. Предусмотрительно!

Даже самый наивный человек может в конце концов заметить сыщиков: уж слишком непринужденно они ведут себя. Когда Бадж с мальтийцем поднялись в Асьюте на борт парохода, отправляющегося в Луксор, они краем глаза следили за двумя неприметными господами, которые также сели на пароход. Прекрасное самообладание позволило Баджу во время стоянок побывать и на том, и на другом берегу и с молниеносной быстротой осмотреть места, где были сделаны находки, а также склады торговцев. Ищейки Гребо следовали за ним как тени. Но они не мешали Баджу.

В Ахмиме корабль принимал груз, поэтому и у нашего героя было достаточно времени для розысков одного француза, который зарабатывал на жизнь не только продажей хлопкового масла, но и бойкой торговлей недорогими древностями. Гастон Масперо, предшественник Гребо на посту директора Службы древностей, приобрел у своего соотечественника для Лувра обширную коллекцию папирусов, но при этом так надул его, что тот из мести стал заключать сделки с англичанами.

Остроумный и хитрый, хозяин дома получил возможность совершить сделку с Баджем в обстановке полного покоя, пригласив к себе бездельничавших у дверей агентов тайной полиции и приказав подать им обильный ужин. Пока в гостиной ходил по кругу чайник, Баджу никто не мешал запаковать толстый рулон коптских рукописей. Сегодня их можно видеть в Британском музее.

В Луксоре Бадж счел необходимым изменить план своего путешествия. Он отправился в Асуан. Узнав от достойных доверия людей, что Гребо тоже едет в Верхний Египет, но пока находится достаточно далеко, Бадж позволил себе небольшую поездку на юг.

До отправления корабля Баджу удалось нанести визит своему сообщнику, преподобному Чонси Марчу. Миссионер, которого неисчерпаемые недра Долины царей занимали куда больше, чем желание привлечь добрых магометан в лоно пресвитерианской церкви, располагал довольно точными сведениями о фиванской находке и был готов помочь компаньону.

Пароход двинулся наконец в Асуан. Первой заботой Баджа было отправить в Лондон собранные камни с куфическими надписями. Он осмотрел и погребальные сооружения в горах: всю площадку снова покрывали песок и щебень. Никто и не собирался присматривать за гробницами.

В Луксоре, куда Бадж попал очень кстати, он вместе с двумя охранявшими его египтянами под покровом ночи переправился на западный берег. Незаметно они пробрались в одну из гробниц некрополя, где нашли множество вещей: «Мы обнаружили богатые залежи». При свете мерцавшей свечи Бадж принялся разворачивать папирусный свиток: «Мне казалось, что совершается чуть ли не святотатство, когда я сломал печать и развязал шнур». Бадж осторожно отогнул лишь несколько сантиметров хрупкого папируса 5. Даже не имея возможности прочесть иератическую (т. е. написанную более употребительным курсивным шрифтом) надпись, он по ярким краскам изображений смог определить ценность находки. Как выяснилось позднее, Бадж держал в руках великолепный экземпляр египетской «Книги мертвых» 6, сборника заклинаний и указаний о том, как вести себя перед «Судом мертвых». Сборник клали в усыпальницу в качестве погребального приношения. Тщательная дешифровка, произведенная в Лондоне, показала, что длина папируса достигает двадцати метров. Им снабдили «царского писца Ани» для дальнего пути.