Петер Элебрахт - Трагедия пирамид: 5000 лет разграбления египетских усыпальниц

В нише погребальной камеры лежал фрагмент еще более древнего экземпляра «Книги мертвых». Пусть Бадж не всегда действовал безупречными, достойными английского служащего методами, но его страсть к сокровищам Древнего Египта была неподдельной. Всю ночь до самого рассвета он провел в погребальной камере, потому что чувствовал радость большого открытия; лишь потом уже ему пришла в голову мысль о том, как бы выгоднее продать исследователям свою добычу.

Выходя из погребальной камеры, Бадж, не меняя каменного выражения лица, бросил несколько неодобрительных замечаний в отношении увиденного. Это был один из приемов, составлявших его тактику ведения торговли. Выказанное лицемерное отсутствие интереса постепенно охладило ожидания феллахов, обступивших Баджа. В конце концов они остались довольны уж тем, что «отец черепов» вообще готов купить что-то. Бадж удалился, унося ценную добычу.

Ревностный собиратель древностей не забывал ни на мгновение, что директор Службы древностей Гребо следует за ним по пятам. Бадж заказал на базаре жестянщику металлический футляр. В нем приобретенный свиток папируса был надежно защищен от гибели, кроме того, возникала уверенность, что жестяную коробку ему удастся надежно спрятать.

Бадж совершил еще одну ночную экскурсию в пещерные усыпальницы Эль-Асасифа и Эль-Курны, прежде чем попал в дом торговца древностями Бея Мухаммеда. Здесь его день начался с плотного завтрака. Господа расположились на крыше дома; первые лучи солнца омывали золотом минареты; сидеть на горе подушек было так приятно; аромат кофе разливался в мягком утреннем воздухе.

Идиллическую картину неожиданно нарушил Мурси — сынишка хозяина, он принес весть о том, что перед домом, похоже, дежурит полиция. Бадж, имевший достаточный опыт общения с разными людьми, вспомнил слова генерала Монморенси: нападение — лучший способ защиты. Он спустился по лестнице и вышел из дома навстречу командиру отряда полицейских. Тут он узнал, что господин Гребо отдал приказ полиции Луксора занять дома торговцев древностями и наложить арест на их — а равно и мистера Баджа! — имущество. Бадж пожелал увидеть документ, подтверждающий законность этого столь недружелюбного акта. Офицер не мог предъявить предписания и пояснил, что Гребо находится всего в 20 километрах от Луксора, а приказ передал с посыльным в устной форме.

Бадж и Бей Мухаммед оказались под домашним арестом, но тем не менее с удовольствием передали бакшиш чуть дышавшему посыльному 7, — за его развивающую легкие работу. Запыхавшийся бегун стал вдруг разговорчивым: старый пароход сел на мель, поэтому господин Гребо задержался, а он, гонец, должен носиться до изнеможения. Господин директор ко всему прочему находится в дурном расположении духа. Малеш! Бадж усмехнулся: совершенно очевидно, что сегодня ему следует ждать всяких неприятностей от Гребо.

Бей Мухаммед с невозмутимостью восточного человека распорядился накрыть стол и пригласил полицейских позавтракать с утра пораньше. Подали атайджеф — сладкое печенье, приготовленное в кипящем масле, баклаву — тонкое блюдо из орехов, миндаля, имбиря и засахарившегося меда; пили кахву — черное мокко, о котором говорят: черное, как ночь, палящее, как ад, сладкое, как любовь.

С помощью угощений и ароматов удалось создать такую обстановку, при которой Бадж выторговал у офицера разрешение на свободный проезд в Луксор.

Когда полицейские насытились, они снова заняли посты вокруг дома. Бадж получил возможность, не привлекая внимания, принять в доме человека из Хаджи-Кандиля, деревушки, расположенной между Дейр-Мавасом и Эль-Амарной. Подобно фокуснику, феллах извлек из глубоких карманов галабси шесть глиняных табличек, каждая из которых была покрыта сотнями убористых клинописных знаков. «Кадим?» («Старая?») — спросил он Баджа. Пока англичанин разглядывал таблички в лупу, египтянин сообщил ему обстоятельства находки.

Крестьянка из Эль-Амарны вскапывала себах [36] Себах — почва, содержащая азот; кирпич из нильского ила, выветриваясь, превращается в себах. — Прим. авт. и нашла глиняные таблички. Она не придала письменам большого значения, но тем нс менее сунула сотню табличек в мешок и была очень обрадована, когда сосед заплатил за них 10 пиастров (40 пфеннигов!). Сосед тотчас же отправился в Хаджи-Кандиль к торговцам, сбывавшим иностранцам всякую древнюю мелочь. Его прибыль, прямо-таки инфляционная, составила 10 фунтов (40 марок). Торговцы шли на риск, так как не имели никакого представления о стоимости «узорчатых табличек». Двое из них наведались в Каир.

Провинциалы в Каире! У них имелись, правда, адреса нескольких возможных покупателей из местных и европейцев, но они не были уверены в благополучном исходе встречи с ними. Покупатели не проявили единодушия в оценке вещей. Письмена, подобные стоявшим на табличках, в Египте еще никто не видел. Дело казалось не совсем чистым. Одни признали подлинность табличек, но приобрели только несколько штук, это был скорее бакшиш, чем продажная цена. Другие усматривали тут стряпню какой-то банды фальсификаторов и советовали обоим посланцам поскорее убраться восвояси.

Мафия торговцев и перекупщиков восприняла продажу найденных табличек как угрозу рынку и решила объявить их поддельными. Члены мафии и сами не были убеждены в такой оценке, однако общая договоренность возможных покупателей способствовала подъему цены. Кто хочет выгодно продать, должен жертвовать первой выручкой. Только Али эль-Хадж, один из самых толковых каирских торговцев, принял на комиссию у своих верхнеегипетских земляков 150 табличек.

В то самое время, когда полиция вела наблюдение за всеми подозрительными домами, мистер Бадж просил показать ему глиняные таблички. Явившиеся двое людей из Хаджи-Кандиля на глазах изумленного Баджа «перелистали» 76 табличек. Англичанин тщательно исследовал их и установил, что все имевшиеся теперь у него 82 таблички отличались по фактуре, размерам, цвету и форме знаков от тех, что он видел в Лондоне и Париже. Бадж выбрал два экземпляра, на которых письмена были видны особенно отчетливо. По-аккадски (ассиро-вавилонское письмо) на одной из них было выгравировано: «Ана Ниибмуарийя [37] Ниибмуарийя — вавилонская форма египетского имени Небмаатре, тронного имени Аменхотепа III 8 . — Прим. авт. Шар Мату Ми-Иссри». В переводе это означало: «Ниибмуарийя — царь страны Египет». Речь шла о послании царю Египта!

Бадж понял, что перед ним находка огромного значения. Вероятно, счастье подобного открытия заставило бы другого человека выразить бурный восторг, но Бадж и бровью не повел. Тонкая интуиция подсказывала ему: хитроумные торговцы-селяне хотят узнать его мнение, прежде чем отправиться на рынок со своей коллекцией. Бадж разочаровал этих людей, с нетерпением ожидавших решающего слова специалиста. Трюк, к которому прибег Бадж, сбил цену раньше, чем был оглашен приговор. Англичанин заявил, что его мнение, по-видимому, не столь важно. Провинциалы пришли в замешательство, а Бадж выразил желание получить остальную часть амарнской находки. Он знал, что недавно часть похожих табличек попала в Каир; сведения об этом исходили от самого директора Службы древностей господина Гребо. Так или иначе, Бадж приобрел для Британского музея 82 глиняные таблички из Эль-Амарны! Отныне он заботился исключительно о том, чтобы спасти свою добычу от нападения полиции.