Владимир Земцов - Великая армия Наполеона в Бородинском сражении [litres]

Многочисленные смотры войск, перегруппировка сил, организация тылов и дела империи оставляли Наполеону совсем немного времени для размышлений о жене и маленьком сыне. Письма императора домой были, как всегда, лаконичными и отрывистыми, но неизменно полными любви. В Смоленске Наполеон получил миниатюрный портрет Орленка, написанный м-ль Эме Тибо, о котором мы уже писали во 2-й главе. Наполеон немедленно написал письмо: «Я только что получил прелестное изображение маленького Короля… Я нашел его очень похожим и прелестным. Поцелуй его от меня дважды. Мое здоровье отлично, мои дела идут хорошо, жара сильная. Прощай, моя дорогая. Держись и не сомневайся, Твой Наполеон» [1288]. Перед самым выступлением из Смоленска, получив 24 августа письмо Марии-Луизы от 11-го, император, измученный жарой, напишет: «Кажется, что в Париже не так жарко, как сейчас здесь; сегодня у нас температура была 26 градусов, такая жара стоит уже месяц» [1289]. Утром того дня, 24 августа, Наполеон уже принял решение покинуть на следующий день Смоленск [1290]. Он был уверен в скором сражении. В этом его убеждали сведения, приходившие от авангарда.

В течение 20–21 августа главные силы французского авангарда, осторожно двигаясь по Московской дороге, не доходя Днепра у Соловьевой переправы, были встречены огнем русского арьергарда [1291]. До 22 августа Мюрат, поддержанный пехотой Даву и Нея, не очень-то напирал на войска русского арьергарда, которые смогли спокойно переправиться через Днепр и уничтожить мосты через него. Только 22 августа, когда Наполеон отдал более ясные приказы на движение войск [1292], французский авангард активизировался. Вначале перешла Днепр у Соловьевой переправы французская кавалерия, а затем, спешно соорудив два моста, и пехота. В том же направлении, стараясь двигаться параллельно Московской дороге, с юга шли войска Понятовского, а с севера – Богарне. 5-й корпус двигался на Белкино, в двух лье от авангарда Мюрата, 4-й – по дороге на Духовщину. Позже принц Евгений сойдет с духовщинской дороги и двинется на Дорогобуж, перейдет р. Вопь и 25-го окажется в Заселье, в одном дне пути от Дорогобужа. Во взаимодействии с Богарне и в одном направлении с ним действовал 3-й кавалерийский корпус Груши. 5-й корпус Понятовского «подпирался» 4-м кавалерийским корпусом Латур-Мобура, шедшим через Мстиславль и Ельню [1293]. У Мюрата создалось впечатление (и не без оснований), что русские наконец-то собираются дать сражение и за р. Ужей, впереди Дорогобужа, готовят позиции. Мюрат немедленно известил об этом Наполеона [1294].

24 августа гвардия, находившаяся в Смоленске, с 8 утра была под ружьем, за исключением дивизии Молодой гвардии Делаборда, готовая выступить. Приказ о выступлении был отдан в 7 вечера [1295]. Ночью на 25-е (примерно в полночь) из Смоленска выехал и Наполеон [1296]. Какими силами он располагал, намереваясь напасть на русскую армию? В свое время Шамбрэ на основе документов военного министерства достаточно точно подсчитал численность комбатантов. Согласно расписанию на 25 августа, императорская гвардия (включая дивизию Клапареда), 1, 3, 4, 5 и 8-й армейские корпуса, 1, 2, 3 и 4-й кавалерийские корпуса (не считая дивизии Думерка и кавалерийской бригады, прикомандированной к войскам Домбровского) составляли 136 278 человек пехоты (вместе с артиллерией) и 23 697 человек кавалерии (вместе с артиллерией). Однако, если учесть легкую кавалерию, приданную пехотным корпусам, и вычесть дивизию Делаборда, оставленную в Смоленске, то реальная картина выглядела так: 123 978 человек в пехоте и 31 697 человек в кавалерии [1297]. Но в любом случае количество находившихся в строю вряд ли могло превышать 160 тыс. человек.

Между тем русская армия тоже готовилась к генеральному сражению. Вначале Барклай-де-Толли полагал дать его на р. Уже, впереди Дорогобужа. Однако, испытывая большие сомнения в отношении удобства позиции, а также вследствие активных действий французского авангарда 22 и 23 августа (особенно из-за боязни обхода 4-м корпусом Богарне русских войск с северо-запада, а 5-м корпусом Понятовского – с юга), приказал отходить к Вязьме [1298]. Задерживать французов должны были три арьергарда – К. А. Крейца на северном крыле, М. И. Платова и генерал-майора Г. В. Розена в центре и генерала И. В. Васильчикова (затем – К. К. Сиверса) на южном. К вечеру 23-го пехота центрального русского арьергарда заняла с. Усвятье и готовилась к отражению неприятеля. Основные силы 1-й и 2-й Западных армий во второй половине дня 23-го и в ночь на 24-е отошли к Дорогобужу.

Вечером 24-го французский авангард начал осторожно наседать на русские арьергардные части. Отряд Розена отступил от р. Ужи и стал в 7 верстах не доходя до Дорогобужа, части Платова остались на Уже. Однако утром 25-го, боясь обхода с севера войсками 4-го корпуса Богарне, Платов, приказав Розену пройти Дорогобуж и остановиться за р. Осьмой, решился и сам отступить к городу, а затем, миновав его, сдать французам [1299]. Кавалерийские части Мюрата, пехота 1-го корпуса Даву и 3-го Нея немедленно вступили в Дорогобуж. Майор 85-го Ле Руа видел, как горят строения городского базара и магазины. Город был пуст [1300]. Французская кавалерия и пехота, не останавливаясь, прошли через город и двинулись дальше, испытывая очень слабое сопротивление русского арьергарда [1301]. На смену армейским частям в Дорогобуж вступила императорская гвардия.

Между тем император, выехав ночью в карете из Смоленска, проехал Пнёво и вскоре, позавтракав в лесу, двинулся дальше на Дорогобуж. В одном лье от города он сел верхом на Эмира, проехал город и осмотрел берега р. Осьмы. К тому времени Платов уже сжег мост через реку и отступил на несколько верст от Дорогобужа, а отряд Розена двигался к Болдино и далее к Славкову. Наполеон перебрался через Осьму по только что наведенному французскими инженерами мосту и проехал дальше вперед, рекогносцируя местность. В 5.30 вечера он возвратился в Дорогобуж [1302].

Так как город очень сильно пострадал, Наполеон разместился справа от города, где рядом с Московской дорогой возвышался «крепкий дом». По словам Фэна, в этом строении раньше «укрывались старые инвалиды» [1303]. Здесь ночью с 25-го на 26-е, а также значительную часть дня 26-го император интенсивно работал. В комнате первого этажа здания он собрал своих адъютантов и тех из секретарей, которые успели приехать (возможно, был только один Фэн), и начал им диктовать. Император дал инструкции Гувион Сен-Сиру продолжать сдерживать Витгенштейна силами двух корпусов, которых было вполне достаточно, чтобы нанести русским на этом направлении ощутимый урон. Одновременно маршал Ж.-С. -Ж.-А. Макдональд с 11-м корпусом должен был начать важную операцию в бассейне Двины – осаду Риги. Одновременно Шварценбергу было приказано более интенсивно теснить Тормасова. Помимо обеспечения безопасности на своих флангах, Наполеон должен был быть уверен и за свои центральные коммуникации. К.-П. Виктор с 9-м корпусом должен был двигаться из Восточной Пруссии на Вильно. Имея Вильно своей основной базой, герцог Беллюнский (Виктор) смог бы контролировать коммуникации до Смоленска, и оттуда – до Москвы. Кроме того, Виктор должен был стать своего рода резервом как для фланговых группировок, так и для центральной группировки. «Быть может, я не найду мира там, куда я за ним иду. Но тогда, имея за собой сильный, в надежном месте расположенный резерв, отойду безопасно, и ничто не заставит меня ускорить отступление», – писал Наполеон [1304]. Последняя фраза достаточно ясно говорит о том, что император в те дни не исключал и самого неблагоприятного для него варианта развития событий, когда русские, сдав Москву, а может быть, и потеряв армию, будут все-таки отказываться от заключения мира.