Жан Тюлар - Мюрат или Пробуждение нации

Мюрат легко поддавался ее влиянию. Пристрастие к роскоши было ему свойственно и до женитьбы, но Каролина превратила его в манию: большие переделки поместья в Вилье, которое Каролина приобрела в июле 1800 года, сооружение там великолепного театра; покупка земли в Ла Мотт-Сент-Эрэ в департаменте Де-Севр в декабре 1801 года (за 470 000 франков); приобретение 12 января 1802 года за 500 000 франков отеля Телюссон, построенного архитектором Леду в 1780 году на улице Виктуар и до того принадлежащего бывшему компаньону Неккера.

Особняк Телюссон — поистине царская резиденция. Экипажи, проследовав под большой аркадой на улице Прованс, высаживают гостей перед террасой, украшенной статуями, апельсиновыми деревьями и корзинами цветов, откуда лестница ведет в сад. Далее кареты отъезжают к конюшням, выходящим на улицу Виктуар. Внутренние покои блещут роскошью отделки: за ротондой с обюссоновскими коврами — гостиная с шестью окнами, мебелью, обитой голубым бархатом, люстрой с тридцатью шестью рожками, у стен — позолоченные консоли и статуи со светильниками. Далее гости попадают в зеленую гостиную, за ней — салон, отделанный искусственным мрамором, потом — малиновая гостиная, за ней — спальня Каролины, обтянутая зеленым бархатом, ванная комната в виде шатра из лиловой тафты, апартаменты Мюрата, задрапированные серой тканью с красной бахромой, а за ними — еще шестнадцать комнат второго этажа и двадцать две — третьего [115] J. Lucas-Dubreton, Murat , op. cit ., p. 63. . Вызывающая, бьющая в глаза роскошь — отражение вкусов нового общества, сам Бонапарт поощряет ее во имя поднятия престижа режима и развития торговли и ремесел. И еще одна покупка: замок в Нейи, построенный д'Аржансоном в 1751 году. Прилегающий к нему парк Мюрат объединил с парком в Вилье, придав своим владениям небывалое великолепие [116] В частности : P. Marmottan, «Le maréchal Murat à Neuilly» , — Bulletin de la commission municipale historique de Neuilly , 1910. . Празднества и приемы следуют одно за другим, Мюрат поражает гостей экстравагантностью одежд и щедростью угощений. Он богат и может это себе позволить. Его жалование в Италии составляло 380 000 франков.

По возвращении во Францию он возглавил коллегию выборщиков в Ло [117] A. N. 31 AP 15 88. , и был избран депутатом от него (17 августа 1804 года). На этой второстепенной должности, вдвойне сомнительной при режиме, столь мало расположенном к парламентским ассамблеям, его восхождение не прекратилось. 15 января 1804 года он получает пост военного губернатора Парижа: 400 000 франков и возможность сыграть весьма заметную роль. В этом амплуа Мюрат заместил Жюно, распущенность которого надоела Бонапарту [118] Изучая то, что относится к данному предмету, не следует доверяться «Воспоминаниям герцогини д'Абрантес». О связи Жюно и Каролины в иных источниках сказано достаточно. . Под командованием Мюрата оказались воинские части, стоявшие гарнизоном в столице и на равных правах с полицией охранявшие порядок и личную безопасность граждан. В его распоряжении были также воинские части дивизии, расквартированной в департаментах: Сена-и-Марна, Луаре, Эр-и-Луар, Уаза, Сена-и-Уаза, Эн. Мюрата в эту пору можно видеть гарцующим по улицам Парижа и по дорогам близлежащих департаментов в окружении Сезара Бертье (его начальника штаба), генерала Бруссье (гарнизонного начальника) и целого роя адъютантов: Ланюсса, Флао, Экзельмана и Бомона. Мюрат пользуется популярностью у люда предместий (там забыли, какую роль он некогда сыграл в их разоружении). Он импонирует им и роскошью одежд, и своим недворянским происхождением, и солдатским прошлым. Впрочем, он и играет на этом. Тьебо свидетельствует о «его приятных манерах, искреннем и дружелюбном обхождении, что так пристало его рыцарственной натуре», о его великолепной выправке, «об открытом и почти всегда улыбающемся лице» [119] Baron Thiébault, Mémoires , op. cit ., t. I. . Между тем Дюма, еще ребенком повидавший Мюрата, знакомого с его отцом, не столь восторжен, согласно его воспоминаниям: «Мюрат и Брюн завтракали у нас. <...> Помнится, я следил за полетом воздушного змея, когда отец позвал меня, и, нахлобучив на голову шапку Мюрата, заставил оседлать саблю Брюна и проскакать галопом вокруг стола. «Сын мой, — сказал отец, — не забывай, что сегодня ты галопировал вокруг этого стола верхом на сабле Брюна в шапке Мюрата, что вчера ты поцеловал м-м де Монтессон, вдову герцога Орлеанского, внука Регента». Этот завтрак, данный в честь Мюрата и Брюна имел целью дать обоим понять, что Александр и его мать нуждаются в их покровительстве, поскольку генерал Дюма предчувствовал свою скорую смерть. Мюрат, «совершенно охладев», не предпринял ничего (если верить Дюма) или почти ничего, чтобы помочь вдове добиться пенсии. Впрочем, что он мог сделать, чтобы смягчить враждебность Бонапарта? [120] Alexandre Dumas, Mémoires , éd. Josserand , t. I, p. 175. Однако многого ли стоит его свидетельство?

В действительности Мюрат пользовался симпатиями в основном среди простых парижан. Их восхищала окружавшая его пышность, склонность к театральным жестам. Его всегда видели в первом ряду во время военных парадов на площади Карусель верхом на одном из его великолепных скакунов. Эти зрелища привлекали многочисленные толпы, о них потом вспоминали Бальзак и Сент-Бёв.

И вот под этими безоблачными небесами, слегка омраченными нарушением Амьенского мира и возобновлением войны, грянул гром: заговор Кадудаля.

В октябре 1803 года в столице было арестовано значительное число шуанов. Их судила военная комиссия и приговорила к смертной казни. В момент расстрела один из них, Керель, чтобы спасти себе жизнь, делает признание: Кадудаль — в Париже и вместе с ним — еще 100 или 150 офицеров; они готовятся к покушению на Бонапарта. Дело принимает новый оборот, когда некий Буве де Лозье, обвиненный по свидетельству Кереля, пытается повеситься в камере. Его вынимают из петли, и пока он не успел выйти из состояния шока, вырывают у него признание, что главные зачинщики, кроме Кадудаля, — Моро и Пишегрю. Их план прост. Пишегрю обработает законодателей, Моро использует свое влияние в армии, а в это время подстрекатели спровоцируют в столице беспорядки. Одновременно будет организовано нападение на Первого Консула. Как только его устранят, из-за границы прибудет некая особа королевской крови и провозгласит возвращение власти дому Бурбонов.

Раскрытие заговора пришлось на время полной дезорганизации полиции из-за упразднения министерства Фуше и переподчинения ее Верховному судье. Немедленно на первый план выдвинулась военная полиция [121] Prince Murat et P. Le Brethon, Lettres et documents pour servir à l'histoire de Joachim Murat , op.cit ., t. III, p. 72 ( о спорах по поводу атрибуции ). : контроль на заставах, ночные патрули... Именно на нее ложится задача подавления заговора. Чтобы подстегнуть ее рвение, 17 февраля 1804 года Мюрат выпускает воззвание, где в самых решительных тонах изобличает Кадудаля, а вместе с ним — того самого Моро, которого Бонапарт чуть было не сделал мужем Каролины, «человека, который все еще пользуется уважением в наших рядах», как признается сам Мюрат. И продолжает: «Наша слава гибла вместе со свободой. В этих обстоятельствах, столь огорчительных для Первого Консула, мы, солдаты отчизны, первые, как щитом, оградим его своими телами, и, сплотившись вокруг него, победим врагов Франции и его личных врагов» [122] Ibid ., p. 28. .