Сергей Мезин - Дидро и цивилизация России [litres]

Вопреки вольтеровской идее «трансплантации» искусств и наук в Россию, Бодо считал, что их надо «натурализировать» в стране. Необходимо создать предпосылки, которые обеспечивают процветание государства. Французский экономист связывал это с колонизацией Поволжья («Астраханского царства»). Речь шла о том, чтобы привлечь свободных и просвещенных земледельцев и смешать их с населением страны в деле подъема целины лучших провинций. Императрица, по мнению Бодо, выбрала идеальное место: «Астраханское царство», с одной стороны граничит с Азией, а с другой стороны связано с центром империи. На этой территории свободные европейцы должны объединиться с русскими, чтобы обучить их искусствам, чтобы внушить им желание к заслугам и к свободе. Более того, императрица дарует новым колониям полную свободу предпринимательства и торговли. Эта система обязательно выведет население на новый уровень: «…Великий свободный народ вскоре населит эти пустыни, где прежде скитались немногие несчастные рабы» [501].

Бодо сформулировал целую программу поэтапной цивилизации России, результат которой он видел в том, что «обширные пустынные пространства приобретут многочисленное и богатое торгово-промышленное население. Эта «революция», – писал Бодо, – свершится постепенно, но гораздо быстрее, чем думает обыватель [502].

Экономист намечал три «эпохи» цивилизации России [503]. На первом этапе казенные средства должны воплотиться в «производственные богатства»: в строительство жилищ, производство сельскохозяйственных орудий, в закупку мебели, семян, скота. Продолжительность этого этапа – 5 или 6 лет. Даже если казенная помощь прекратится, «производственные богатства» будут увеличиваться, если продукты будут оставаться у земледельцев, если они не будут ограблены.

На втором этапе будет происходить рост прибыли от тех средств производства, которые были созданы на начальной стадии. В это время земледельцы должны превратиться в богатых собственников. Появится желание использовать это богатство, а это означает появление торговли с внешним миром. Индустрия пока еще не может «натурализоваться».

Наконец, на третьем этапе начнет развиваться промышленность, а вместе с ней возникнут ремесленники и коммерсанты, которые будут играть важную роль в общественной жизни страны. Этот новый класс неизбежно «изнутри» приведет русское общество к процветанию и свободе. Произойдет глубокая трансформация всего русского общества. Таким образом, речь идет об одном из первых проектов создания ««третьего сословия»» в России.

Прежде чем рассказать о влиянии статей Бодо на зарождение концепции цивилизации России у Дидро, приведу примеры откликов на екатерининскую идею создания иностранных колоний в России другого корифея Просвещения – Вольтера.

Примерно в это же время (ноябрь – декабрь 1766 года) И. И. Шувалов упоминал в письме к Вольтеру «прекрасную Саратовскую колонию» (la belle colonie de Saratof) [504]. Позже эта тема встречается в переписке Екатерины II с Вольтером – в некоторой степени как ответ на антироссийскую газетную пропаганду. В письме от 27 мая 1769 года Вольтер заверял императрицу, что сходится с ней во мнении по поводу отличительных черт ее царствования: «Колонии, искусства всех видов, добрые законы, терпимость – вот мои заветные пристрастия». Примечательно, что перечисленные явления Вольтер связывал с понятием «цивилизовать» [505]. В ответном письме от 14 июля того же года Екатерина II не без гордости писала: «Знайте же, и это вам доставит удовольствие, что моя прекрасная Саратовская колония достигает теперь до двадцати семи тысяч душ, и вопреки всем уверениям кельнского газетчика ей решительно нечего опасаться набегов со стороны татар, турок и т. д., что в каждом кантоне имеются церкви, что колонисты мирно возделывают свои поля и что целых тридцать лет им не придется платить никаких податей и повинностей». За этими словами, исполненными гордости и самодовольства, следовала знаменитая фраза о положении русских крестьян: «Наши налоги столь умеренны, что в России нет крестьянина, который бы ни ел курицу, когда ему захочется, но с некоторых пор появились области, где предпочитают курам индеек» [506]. «Как великолепно дать возможность процветать столь многочисленной колонии, как Саратовская», несмотря на вражду турок и ложь газетчиков, восхищался фернейский мудрец в письме от 2 сентября 1769 года [507]. Он даже заявлял, что, будь он помоложе, то перевел бы свою фабрику часов в Саратов. Эти слова не были случайными: в одном из писем (19 июня 1771 года) хитроумный философ предлагал Екатерине заказывать часы на его фабрике в Фернее, которую она может рассматривать как «отделение своей Саратовской колонии» [508].

У Дени Дидро манифесты Екатерины II, призывавшие иностранцев в Россию и даровавшие им привилегии, а также статьи Николя Бодо вызвали далеко идущие размышления. Мысль Бодо о колонизации как составной части «цивилизации» России была воспринята и развита философом. Исходным текстом для его дальнейших размышлений на эту тему стал политический отрывок 1772 года «О России». Здесь программа цивилизации уже была сформулирована философом в своих основных частях: для начала необходимо установить строгий порядок наследования престола; умерить любовь к славе и внешним завоеваниям; отказаться от деструктивной мысли, которую Петр I оставил своим наследникам: «власть – это все, а подданные – это ничто»; перенести столицу в Москву; начать постепенную отмену крепостного права и создание «третьего сословия». Убедить русских в преимуществах свободного труда можно на примере правильно организованных иностранных колоний:

Понятно, что не следует ждать ничего великого от рабского народа; задумаемся о том, как зародить в рабе чувство свободы. Я этого не знаю, по крайней мере в отношении отцов; что же касается детей, вот единственное известное мне средство. Надо выбрать прекраснейшую и самую плодородную провинцию своей империи; надо построить там дома; надо снабдить их всеми необходимыми для земледелия вещами; надо прирезать к каждому участок земли. Надо призвать из всех цивилизованных стран свободных людей, не имеющих хозяина. Надо отдать им в полную собственность жилище, которое им приготовлено; надо, чтобы этой колонией управляли местные начальники, которые не имели бы имений в этой области; надо, чтобы это управление могло быть первым шагом на пути к высоким министерским постам; надо обеспечить терпимость ко всем религиям, а следовательно разрешить частные и домашние богослужения, но не допускать публичных. Надо иметь провизию для поселенцев, чтобы ее хватило хотя бы на три года; отсюда семена свободы мало-помалу распространятся по всей империи. Жители соседних областей увидят процветание этих колонистов; это зрелище будет истинным предсказателем свободы, которую они получат сами без особых усилий. С рабским народом надо поступать как с диким народом: обращать его с помощью примера. Заброшенный к дикарям я бы им не говорил: Стройте хижину, которая будет вам укрытием во время холодного сезона; они бы посмеялись надо мною, но я бы ее построил. С приходом холодов я воспользуюсь своей предусмотрительностью; дикарь это увидит и на следующий год будет мне подражать. Я не говорил бы рабскому народу: будь свободен! Но я ему продемонстрировал бы преимущества свободы, и он пожелал бы ее. Я бы воздержался возложить на моих переселенцев первые затраченные на них средства, я бы воздержался прежде всего разбрасывать на живущих долги тех, кто умер, не расплатившись: это было бы политикой сколь ложной, столь и негуманной. Человек двадцатилетний, двадцатипятилетний, тридцатилетний, который приносит вам в дар свою личность, свои силы, свои таланты, свою жизнь, не вознаграждает ли он вас достаточно? Надо ли его обременять налогом, чтобы он вам платил ренту с подарка, который он вам делает? Когда он будет богатым, вы будете поступать с ним как с вашим подданным; дождитесь третьего или четвертого поколения, если хотите, чтобы ваш проект процветал, и хотите влить остальные ваши народы в условия, преимуществам которых они будут завидовать, едва познав их [509].