Федор Гущин - Пленные генералы Российской императорской армии 1914-1917 гг.

Вместе с комендантом крепости генералом от кавалерии Н. П. Бобырем в плену оказались 17 генералов [168]: начальник 58-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Л. В. Де Витт (начальник Завислянского отдела обороны), начальник 114-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Г. Г. Лилиенталь, начальник 119-й пехотной дивизии генерал-лейтенант В. П. Прасалов, командующий 63-й пехотной дивизией генерал-майор В. Б. Кольшмидт (начальник Северного отдела обороны), командир бригады 58-й пехотной дивизии генерал-майор Я. М. Офросимов, командир бригады 63-й пехотной дивизии генерал-майор Г. И. Веневитинов (начальник Помеховского сектора обороны), командир бригады 119-й пехотной дивизии генерал- майор князь А. И. Маматов [169], командир 58-й артиллерийской бригады генерал-майор П. Г. Чеботарев (начальник артиллерии Завислянского отдела обороны), командующий 231-м пехотным Дрогичинским полком генерал-майор Т. М. Волошин-Петриченко, командир крепостной артиллерии генерал-майор М. Н. Римский-Корсаков, и. д. начальника штаба крепости генерал-майор Н. И. Глобачев, командир 10-й Рыпинской бригады Пограничной стражи генерал-майор М. Ф. Хабаров (начальник безоружных рабочих дружин крепости), начальник 99-й бригады Государственного ополчения генерал-лейтенант Д. И. Аврамов (находился при штабе Южного отдела обороны), начальник 9-й бригады Государственного ополчения генерал-майор В. В. Салтыков (был прикомандирован к штабу 114-й пехотной дивизии) и начальник 18-й бригады Государственного ополчения генерал-майор С. П. Дубровский (командовал резервом Помеховского сектора обороны). Через несколько дней после сдачи крепости, 12 августа 1915 г., будучи уже в плену, был произведен в генерал-майоры за боевые отличия упоминавшийся выше командир 249-го пехотного Дунайского полка полковник A. B. Асташев.

Падение крепости, пленение огромного гарнизона, в том числе множества генералов, а также захват бесчисленного военного имущества произвели крайне тяжелое впечатление на русское общество и союзников. В Москве распространялись «самые фантастические слухи и комментарии» о том, что изменники-генералы продают свои крепости германцам [170]. Лев Тихомиров в августе 1915 г. записал в своем дневнике: «Ковна взята немцами. Участь гарнизона не сообщается. Новогеоргиевск уже наполовину взят, вероятно, завтра будет известие о сдаче. Мы рассыпаемся с поразительной быстротой…» [171]Поистине, август 1915 г., названный A. A. Керсновским «месяцем массовых сдач», был самым тяжелым временем для русской армии за всю Великую войну.

Осенью 1915 г. крайне неудачная для нас кампания завершилась истощением обоих противников и, как следствие, стабилизацией фронта. В течение 1916 г. российская промышленность (государственная и частная), подкрепленная заграничными поставками, стала более эффективна в деле снабжения армии всем необходимым для ведения боевых действий, что незамедлительно сказалось на ходе боевых операций. После капитуляции Новогеоргиевска и вплоть до лета 1917 г., несмотря на весьма активные боевые действия (российская армия в то время сражалась фактически на пяти фронтах — Северном, Западном, Юго-Западном, Румынском и Кавказском) [172], русский генералитет больше не нес потерь пленными. В течение 1916 — начала 1917 г. русская армия вела в основном наступательные операции, нанеся при этом противнику ряд чувствительных ударов. Австро-венгерская армия к концу кампании 1916 г. была на грани полного краха. Даже немецкие солдаты в значительной мере растеряли свою выучку и боевой дух. Несмотря на это, к началу 1917 г. России в целом не удалось коренным образом переломить ситуацию в свою пользу. Поражения на фронте, колоссальные потери, понесенные русской армией в 1914–1916 гг., углубляющийся экономический кризис, неудачная внутренняя политика привели к тому, что кредит доверия общества и народа к правящему режиму был полностью исчерпан. Описывая положение на исходе 1916 г., H. H. Головин отмечал: «Выражение всеобщего недовольства, окончательное падение авторитета власти, предчувствие, даже уверенность в надвигающейся страшной катастрофе можно прочесть решительно во всех мемуарах, относящихся к этому времени… Страна была окончательно деморализована» [173].

Невероятная слабость императорской власти, растерявшей почти всех сторонников, выразилась в том, что народные волнения в столице вместе с бунтом запасных частей в конце февраля — начале марта 1917 г. мгновенно переросли во всероссийскую революцию и привели к падению монархии. Представители общественности, возглавившие революцию, энергично развивая и углубляя ее, не смогли понять, что этим они фактически ввергают Россию в пучину хаоса.

Наступившие перемены — пресловутая «демократизация» армии, ее повальное разложение и дезертирство, привели к серии тяжелых поражений «Армии Свободной России». Злосчастное «наступление Керенского» закончилось в августе 1917 г. бегством вооруженных толп из Галиции, отвоеванной в 1916 г. в ходе Брусиловского наступления ценой колоссальных жертв. В литературе встречаются сведения о том, что во время отступления неприятелем был захвачен в плен командующий 53-й пехотной дивизией генерал-майор Г. П. Гаттенбергер [174]. Однако, если верить источникам, Г. П. Гаттенбергер не только никогда не командовал 53-й пехотной дивизией [175], но и вовсе до самого конца войны не был произведен в генералы [176].

Следующей операцией «революционной армии», повлекшей за собой пленение нескольких русских генералов, была оборона Моонзундского архипелага в октябре 1917 г. Гарнизон островов, подчинявшийся начальнику Моонзундской укрепленной позиции контр-адмиралу Д. А. Свешникову, составляли 107-я пехотная дивизия, сформированная из ополченческих частей в 1915 г., и 118-я пехотная дивизия, сформированная в середине 1916 г. Обе дивизии до начала операции никогда не участвовали в боевых действиях. Углублявшееся общее разложение армии весьма сильно отразилось на гарнизоне островов. На боеспособность защитников Моонзунда влияла и активная пораженческая агитация большевиков. Части 118-й пехотной дивизии, направленные в августе 1917 г. на Моонзундские острова, разгромили по пути несколько населенных пунктов, занимались грабежами и насилиями [177]. Характеризуя командный состав одного из полков, бригадный командир генерал-майор З. А. Мартынов отмечал его неудовлетворительность: «…кадровых офицеров имелся только один, временно командовавший полком. Батальонами и ротами командовали офицеры из прапорщиков. Отдавая им должную дань "в полном сердечном желании и большом старании принести пользу", ген[ерал] Мартынов в то же время не мог не признать отсутствия у них положительных знаний, жизненного, служебного и боевого опыта» [178].