Роберт Круз - За пророка и царя. Ислам и империя в России и Центральной Азии

В декабре 1826 г. Государственный совет подтвердил решение Сената, выражавшее общее согласие с мнением Голицына и оренбургского военного губернатора о мусульманском браке, несмотря на критику со стороны оренбургского гражданского губернатора Нелидова и других чиновников, недовольных своей зависимостью от мусульманских клириков. Сенат подтвердил, что дела, касающиеся религии, подсудны «суду Магометанской духовной власти». Однако в решении Государственного совета все еще сохранялась голицынская склонность полагаться на обоюдную поддержку государственных и исламских законов, с тем добавлением, что многие вопросы, связанные с супружескими спорами, как то: «похищение имения… личная обида и проч.», оставались подсудными «власти Гражданской» [235] Там же. Л. 195 – 203 об.; ПСЗ. 2-я серия. Т. 1. № 715. 1 декабря 1826. С. 1264–1265. .

При Николае I режим разработал более систематический подход к разбору мусульманских апелляций к царской юстиции и к улаживанию семейных конфликтов. Помимо различных решений ad hoc для индивидуальных случаев, Министерство внутренних дел, в 1832 г. поглотившее голицынское Министерство духовных дел и просвещения, попросило оренбургского муфтия пересмотреть предложения Игельстрома и Голицына по формулировке систематических правил для мусульманской семьи. В январе 1841 г. муфтий Габдулвахид Сулейманов доработал эти правила. Применяя к мусульманам недавно установленные государственные нормы, он стремился придать регулярность брачным практикам местных общин, зачастую разнообразным. Его постановления, поддержанные полицейской властью, относились и к клирикам, и к мирянам, и создавали нормы для управления мусульманским семейным порядком, действовавшие вплоть до падения режима [236] Азаматов Д. Д. Оренбургское магометанское духовное собрание. С. 125–126. .

Новые правила отражали муфтиевскую интерпретацию ханафитской юриспруденции в условиях беспрецедентного клерикального и бюрократического контроля. Сулейманов вновь подтвердил минимальный брачный возраст, установленный имперским законодательством, запретил опекунам ( вали ) и имамам сочетать браком женихов младше восемнадцати лет и невест младше шестнадцати и повторил запрет на совершение бракосочетаний мирянами. Далее, имамы должны были удостовериться, что невеста согласна на брак, спрашивая не только вали, но и других «особых правоспособных свидетелей» и саму невесту [237] В 1835 г. режим распространил требование о минимальном брачном возрасте на мусульман, католиков и армяно-григориан. ПСЗ. 2-я серия. Т. 10. № 7989, 7990. 22 марта 1835. С. 266. Имамы должны были сочетать браком только тех, кто вырос в их приходе, справляться в податных и метрических книгах для подтверждения, что стороны достигли необходимого возраста, и удостоверять, что они могут вступать в брак в соответствии с шариатом. Об опросе имамом см.: СЦОМДС. 5–6. .

Муфтий также обращал внимание на договорные конфликты. Он приказал опекунам сочетать супругов в соответствии с ханафитским мнением о важности равного происхождения: «Валий должен выдавать невесту с согласия ее, за разного по общественному положению и за калым, соразмерный с ее состоянием». Он запретил вали невесты брать себе часть калыма, денег или имущества, которые шариат отдавал исключительно самой невесте. Правила также регулировали порядок выплаты отдельных частей брачного выкупа. Невесте предписывалось не «отказываться от супружеской жизни» с новобрачным в надежде на получение второй половины выкупа после брачной церемонии. Муфтий добавлял: «Окончательная же уплата калыма моаджаля (2-й половины) может последовать лишь в случае развода супругов по талаку [развод объявлен мужем] или же смерти их» [238] СЦОМДС. 5–6; о вопросе равнородства см.: Linant De Bellefonds Y. Kafā’a. Encyclopaedia of Islam. 4: 404. .

Сулейманов подтверждал, что имам обязан искать примирения, и ставил новые препятствия для неформального и одностороннего расторжения брака. Когда супруги примирялись путем подписания соглашения, имам из прихода мужа должен был в присутствии свидетелей записать его условия, собрав подписи сторон и свидетелей. Имам также должен был наблюдать за разводом «хуль», когда женщина расторгала брак путем выплаты компенсации мужу. Более того, имамы теперь должны были перед свидетелями проводить ритуал развода по односторонней инициативе мужа. Только выплатив жене остаток калыма, выждав определенный срок и даровав ей права, связанные с разводом (в частности, право снова выйти замуж), муж получал разрешение на такой развод, а имаму следовало сделать соответствующую запись об этом. Клирики должны были удостовериться, что разведенные супруги больше не живут вместе, будь то добровольно или по принуждению, и доложить ОМДС «в случае их упорства». Как и проект Голицына, правила Сулейманова заканчивались тем, что грозили нарушителям государственной дубиной: «Если мусульмане и их имамы будут поступать по упорству противно вышеизложенным пунктам, то виновные будут преданы суду, на основании общих законов уголовных и исправительных» [239] СЦОМДС. 6–7. Как и в православных приходах, возникали сложности с солдатскими женами. Сулейманов учил имамов верифицировать их документы о разводе, сопоставляя их с метрической книгой. .

Для выполнения этих новых обязанностей Сулейманов обеспечил расширение полномочий государственно лицензированному «магометанскому духовенству». Мулла как хранитель хорошо организованной семьи, подчиненной исламской ортодоксии, приобретал инструменты принуждения, заимствованные у модернизирующегося бюрократического государства. В начале правления Николая I режим предпринял шаги по переопределению статуса официальных клириков всех конфессий. Законодательство отражало сохранение неопределенности в вопросе о предоставлении духовенству полномочий применять исламское право в самой полной мере. Но, вопреки недовольству некоторых губернских комментаторов расширением полномочий улемов, в сентябре 1828 г. Сенат постановил выпустить для мусульманских клириков приходские метрические книги, где они регистрировали бы рождения, смерти, браки и разводы. Приходская метрическая книга, впервые введенная для православной церкви Петром Великим, к концу XVIII в. стала инструментом систематического церковного делопроизводства. Она обеспечила служителей церкви новым средством контроля над мирянами и выявления нарушений канонов и правил брака и развода и расширила сферу влияния церкви в православных приходах [240] ПСЗ. 2-я серия. Т. 3. № 2296. 21 сентября 1828. С. 837–840; Freeze G. L. Bringing Order. P. 716–719; в 1832 г. МВД ввело метрические книги в приходах под мусульманским управлением в Крыму, отметив, что оно не получало рапортов о каких-либо затруднениях в связи с этой мерой из области под управлением ОМДС. ПСЗ. 2-я серия. Т. 7. № 5770. 24 ноября 1832. С. 859–860. .