Роберт Круз - За пророка и царя. Ислам и империя в России и Центральной Азии

Такие практики ведения споров предоставили новые возможности женщинам. Как и в других мусульманских обществах, в Российской империи женщины, зачастую совместно со своими опекунами и родственниками, играли главную роль в тяжбах перед судами исламского права [253] См., например: Jennings R. C. Women in Early 17th Century Ottoman Judicial Records – The Sharia Court of Anatolian Kayseri // Journal of the Economic and Social History of the Orient. 1975. 18. P. 53–114; Peirce L. Morality Tales: Law and Gender in the Ottoman Court of Aintab. Berkeley: University of California Press, 2003. . С 1820‐х гг. они использовали обращения к исламским судам, ОМДС, губернаторам и царю как инструмент для продвижения идеи о том, что ислам предоставил им особую защиту и права. Темы жалоб варьировали от неплатежа калыма до «неспособности к супружеской жизни». Например, в 1820 г. Биби Кыз Бике обратилась к муфтию с прошением обеспечить содержание со стороны мужа. Мукмина Урмаметова после смерти отца в 1838 г. обеспечила себе поддержку исламской иерархии в тяжбе против братьев о разделе наследства. Даже в пограничных землях женщины, в том числе казашки и бухарки, обращались к оренбургскому муфтию с просьбами обуздать жестоких мужей и инициировать развод [254] ЦГИАРБ. Ф. I-295. Оп. 2. Д. 173. Л. 93 об.; Fakhraddīn ōghlī . Āthār. Т. 4. С. 190–191; Азаматов Д. Д. Оренбургское магометанское духовное собрание. С. 143; об апелляциях женщин из пограничных областей в адрес муфтия см., например: ЦГИАРБ. Ф. I-295. Оп. 2. Д. 122. Л. 258 – 258 об., 166. .

Обвинения в жестоком обращении встречались чаще всего. Жертвы такого насилия, например женщина, которую похитили и засунули в зерновой закром на двенадцать дней, чтобы принудить выйти замуж за похитителя, иногда жаловались самому царю. Эти обвинения чаще передавались через полицию или суд, как в случае одной женщины в Пермской губернии в 1819 г., и обычно влекли за собой расследования и попытки мулл примирить супругов. Когда Алина Каринова из деревни в Красноуфимском уезде пожаловалась в ОМДС на то, что муж выгнал ее из дома, ОМДС приказало ближайшему ахунду Ахметшакиру Низаметдинову Ваисову «по обстоятельствам оной произвести справедливое разбирательство». Инструкция предписывала ему «примирить их добровольною сделкою и если они на это не согласятся, то постановить по оному, на основании шариата, свое решение, которое и объявить им чрез местное начальство» [255] Азаматов Д. Д. Оренбургское магометанское духовное собрание. С. 130; ЦГИАРБ. Ф. I-295. Оп. 3. Д. 10; Оп. 2. Д. 173. Л. 28 об. .

Имперский уголовный кодекс также запрещал мужьям «жестокое обращение» с женами. Однако понятия «увечья» и «жестокого обращения» все еще были плохо определены, на что указывали либеральные критики. В жалобах мусульманок встречались ссылки на статью 2075 кодекса законов. Но они также утверждали, что исламское право гарантировало защиту их тела и чести от избиений и оскорблений. Муфтий Сулейманов, описывая обязанности судьи, частично поддержал такое понимание, указав, что «по магометанскому закону мужьям не дозволено чинить своим женам побои до кровотечения тела с изломанием кости и дергать волоса». Такие нарушения подлежали телесному наказанию, хотя его должна была осуществлять полиция, а не клирики [256] Хотя ОМДС предписало муллам посредничать в диспутах, возникающих из‐за взаимных «оскорблений» супругов, оно отвергало прошения касательно «оскорблений словом». В 1888 г. ОМДС отклонило прошение одной женщины, постановив, что «жалобы на личные оскорбления… лицами магометанского исповедания до разбора духовной их власти не относится, а подлежит судам светским». Оно ссылалось на статьи 224 и 225 тома 10 «Свода законов». ЦГИАРБ. Ф. I-295. Оп. 2. Д. 173. Л. 831 об.; Оп. 3. Д. 1096. Л. 29 – 29 об. .

Многих этих женщин не останавливало то, что муллы не могли или не хотели гарантировать такую защиту. В 1842 г. Хамида Салихова из башкирского села Новое Балтачево в Оренбургской губернии обратилась к Николаю I с жалобой на жестокое обращение со стороны мужа. Она рассказывала, что вышла замуж четырнадцать лет назад «по добровольному своему согласию и родителей своих», вела «обоюдную жизнь» с ним и родила четырех детей. Жизнь Салиховой изменилась в 1837 г., когда, по ее словам, муж впал в «пьянство» и «начал причинить притезание».

Затем Салиховой удалось убедить местного ахунда развести ее, но муж стремился к примирению. Он клялся покончить со своим «пьянством, буйством и прочими законопротивными поступками», и Салихова согласилась, «из сожаления детей своих», вновь выйти за своего мужа «по долгу Алкорана». Но в этот раз она заключила с ним брачный контракт. В него входил пункт об автоматическом разводе ( та’лик аль-талак ), в случае если муж не сдержит слова [257] Там же. Д. 1749. Л. 1 – 1 об. .

Но, как жаловалась Салихова, жизнь ее мужа стала еще более «развратной», он начал бить ее и затем выгнал из дома. Она просила, чтобы ее казус был рассмотрен «по долгу магометанского закона чрез Духовнаго Чиновника», и снова ссылалась на свой контракт и клятву на Коране. Тот же клирик, который развел Салихову с мужем в первый раз, удовлетворил ее прошение о втором разводе, но неясно, какую роль сыграли в этом брачный контракт, прошение и инструкции из Уфы или Санкт-Петербурга. В последующем отчете ахунд Ахметчи Абзитаров ссылался только на «причинение ей мужем ея несносных жестоких побой»; ОМДС выразило согласие с его решением дать ей новый развод [258] Там же. Л. 5, 9 – 11 об. .

Аналогичным образом женщина из города Стерлитамака в конце 1840‐х гг. обратилась к муфтию Сулейманову с просьбой о расследовании дела ее мужа, который, по словам заявительницы, подвергал ее «разным обидам, [и] побоям» и отказался платить остаток обещанного ей калыма. В феврале 1849 г. Сулейманов приказал местному ахунду «произвесть на основании магометанского закона между просительницы и мужа ея при избранных самими ими с обеих сторон медиятерах (посредниках) справедливое на татарском диалекте разбирательство». Он предписал судье «склонить их к примирению и добровольной сделке» и довести до их сведения, «что дальнейшая тяжба не принесет им ни малейшей пользы, а только вовлечет в невозвратные убытки» [259] Там же. Оп. 2. Д. 43. Л. 492, 492 об. Сулейманов издал те же инструкции по поводу схожей жалобы на мужа от женщины из Казани. Там же. Л. 331 – 331 об. .

Само количество прошений о разводе, поданных мусульманами в адрес властей в Уфе и Санкт-Петербурге, говорит о том, что процедура апелляции позволила многим женщинам положить конец несчастливым бракам или как минимум пересмотреть их условия. Даже безрезультатные апелляции могли привлечь третью сторону как посредника в конфликте. Более того, переговоры при посредничестве третьей стороны зачастую приводили к разводу «хуль», когда жена платила мужу компенсацию (или отказывалась от претензий на обещанные ей выплаты).