Михаил Барг - Великая английская революция в портретах ее деятелей

Пусть сначала будет узаконено «Народное соглашение», которое исключит возможность установления тирании. Хотя «джентльмены-индепенденты» были весьма возмущены выдвинутыми против них опасениями, однако сила и влияние левеллеров достигли в те дни зенита, и их поддержка замыслов Кромвеля была слишком необходима, чтобы идти на открытый разрыв с ними. Но помимо всего прочего существовала опасность, что пресвитериане могут перехватить инициативу в деле привлечения левеллеров на свою сторону. И индепенденты согласились скрепя сердце создать смешанную комиссию — по четыре представителя с каждой стороны — для составления согласованного текста «Народного соглашения». Лильберн на этот раз возглавил делегацию левеллеров. На заседании согласительной комиссии под давлением последних было решено, что новая редакция «Народного соглашения» будет передана на «одобрение всей страны». Тем временем Айртон — «альфа и омега» армии, как его назвал Лильберн, — опубликовал свой план политического устройства страны под названием «Ремонстрация». Основное отличие его от проекта левеллеров состояло в том, что сперва предлагалось провести судебный процесс над королем, а затем заняться новой конституцией. В предложениях левеллеров, как мы помним, этот порядок был противоположным.

Однако в то время, как левеллеры продолжали дискуссию в комиссии, армия была приведена в действие. 24 ноября она, двигаясь на Лондон, достигла Виндзора. Новая встреча левеллеров и индепендентов в Виндзоре ни на шаг не приблизила стороны к соглашению. На этот раз разногласия, по словам Лильберна, были вызваны стремлением Айртона ограничить свободу совести, оставляя за парламентом принудительную власть в этой области. Левеллеры же настаивали на запрете настоящему и будущим парламентам законодательствовать в этой области, «так как свобода совести — прирожденное право» свободного человека. Левеллеры прервали переговоры и вернулись в Лондон. Однако, поскольку армия готовилась к вступлению в столицу, они были очень нужны в качестве союзников ее, и Айртон, по-видимому, послал к Лильберну полковника Гаррисона, известного своей приверженностью к сектантству, дабы уговорить его вернуться за стол переговоров. В результате левеллеры предложили назначить новую комиссию для выработки окончательной редакции «Народного соглашения». В ней должны были быть представлены парламент, армия, индепенденты, левеллеры [128] Четыре представителя от парламентских (политических) индепендентов, четыре представителя от религиозных индепендентов (Лондон), четыре представителя от армейской верхушки и, наконец, четыре представителя от левеллеров (помимо Лильберна были включены Уолвин, Петти и Уайлдмен). . В то время как комиссия, вновь собравшаяся в Виндзоре, занималась словесными перепалками, армия вступила в Лондон, была проведена «Прайдова чистка» парламента.

Иными словами, армия обеспечила за собой реальную власть, прикрытую в дальнейшем фиговым листком парламента, от которого в палате общин оставалось только послушное армии «охвостье». Левеллеры же хитроумной политикой Айртона в этот критический момент были нейтрализованы. Заседавшая теперь в Уайтхолле Согласительная комиссия, не без умысла грандов, превратила обсуждение «Народного соглашения» в жалкий фарс. Представители офицеров по каждому пункту затевали бесконечные словопрения. В конечном счете Лильберн пошел на уступки во имя принятия согласованного текста.

Однако в конце столь многотрудного пути его ждало глубокое разочарование. Проект «Народного соглашения», составленный комиссией, не был передан в армейские полки и не разослан в графства, как было задумано, а поступил на рассмотрение Совета офицеров, который подверг его «переработке». Победу одержал не честный, но политически не искушенный Лильберн, а ловкий Айртон, в его глазах «коварнейший из всех макиавеллистов». Стало очевидным, что индепенденты-джентльмены затеяли с левеллерами политическую игру с целью по крайней мере их временной политической нейтрализации.

Когда суть этой тактики стала совершенно очевидной, Лильберн опубликовал адресованное всем «соотечественникам» письмо, присоединив к нему проект «Народного соглашения» под названием «Основы свободы, или Народное соглашение». Оказавшись в который раз обманутым в своих надеждах, Лильберн на время отошел от активной деятельности. Офицеры со своей стороны опубликовали свою версию «Агримента», передали ее в палату общин 20 января 1649 г. [129] Основная разница между левеллерской и офицерской версиями «Агримента» может быть сведена к следующему: 1) левеллеры рассматривали народ в качестве постоянного носителя верховной власти в стране. Для офицеров эта власть олицетворялась парламентом; 2) в вопросах религии противоречие между проектами сводилось к различию между полной и ограниченной веротерпимостью. Благодаря уступчивости левеллеров сравниваемые проекты «Народного соглашения» практически совпадали по всем остальным вопросам политического устройства страны, вплоть до оснований наделения людей избирательным правом. Оно предоставлялось мужчинам в возрасте 21 года, не получающим милостыню, не находящимся в услужении у кого-либо за плату и, наконец, облагающимся налогом в пользу бедных. Тем самым индепенденты отказались от сохранения традиционного 40-шиллингового фригольдерского ценза в деревне и наличия у человека полноправия в городских корпорациях. Со своей стороны левеллеры согласились на установление определенного имущественного ценза, поскольку налог в пользу бедных предполагал у плательщика определенный имущественный достаток. и на этом полностью успокоились, сочтя свою миссию законченной.

В чем заключалось различие между двумя подходами — левеллеров и грандов — к процедуре утверждения конституционного документа? Лильберн считал «справедливым и разумным», чтобы «все люди имели возможность судить о справедливости его и высказывать свои соображения по поводу всего в нем содержащегося». Эта процедура диктовалась не только недоверием к существующему парламенту, но и тем, что левеллеры, верные своим конституционным принципам, считали «Народное соглашение» проектом писаной конституции, связующая сила которой проистекает от народа, ее единодушно одобрившего. В условиях 40-х годов XVII века это, разумеется, была политическая утопия, пример превращения абстрактной политической теории в инструмент конкретной политики. Со своей стороны офицеры, представляя «Народное соглашение» в парламент, вместо того чтобы апеллировать к народу, не только проявляли неожиданное «уважение» к власти парламента (которую та же армия бесцеремонно уничтожала, когда гранды считали это для себя выгодным), но и совершали акт для отвода глаз, так как хорошо понимали, что без напоминаний с их стороны «охвостье» предаст его полному забвению. Реальная политика в эти дни, творившаяся Кромвелем и его окружением, была столь же далека от содержания этого документа, сколь далекими были интересы имущих классов от интересов народных низов, испытывавших в те дни самую жестокую нужду. Одним словом, своим «согласием» участвовать в «доработке» левеллерского проекта «Народного соглашения» гранды выиграли время, необходимое для организации суда над королем. Они сняли маски «союзников», представ открытыми и беспощадными врагами левеллеров.