Михаил Барг - Великая английская революция в портретах ее деятелей

Тем временем был судим и публично казнен король Карл I. Характерно, что Лильберн отказался от приглашения войти в состав членов специально созданной для этой цели высшей судебной палаты. Разумеется, его оппозиция этой акции грандов не имела ничего общего с монархическими настроениями, а была продиктована исключительно опасениями, что, будучи предпринятой в подобной спешке, она может привести лишь к смене форм тирании. До тех пор пока демократическое конституционное устройство страны не обеспечено общенациональным одобрением «Агримента», политически целесообразно, чтобы силы — король, парламент и армия, от каждой из которых в отдельности исходила угроза тирании, уравновешивали друг друга. Теперь же, после того как Кромвель «стал управлять парламентом, как учитель своими учениками» и организовал суд и казнь короля, угроза установления ничем не ограниченной тирании, исходившая в данном случае от грандов, становилась политической реальностью. Именно поэтому Лильберн отрицал законность самого суда над королем, поскольку больше в стране не существовало (после «Прайдовой чистки» парламента) независимой от армии конституционной власти. Более того, в стране больше не оставалось законной судебной власти, именем которой «могут судить кого-либо». А если это так, то судьи, выносящие смертные приговоры, оказываются «простыми убийцами», которых следует повесить, поскольку их приговоры в данных условиях лишены юридической силы. Это же относилось и к судьям, вынесшим смертный приговор Карлу I. Сколь бы ни провинился король, но до тех пор, пока в стране не установлена законная, т. е. одобренная народом, форма власти, судить его никто не правомочен. Но если это так, то те, кто обвинил его в убийствах, сами оказались в положении убийц.

Очевидно, что при всей обоснованности, как показали последующие события, опасений Лильберна абстрактные юридические принципы явно сковывали его политическое мышление. Не правда ли, какое поразительное сочетание — революционер, стоящий в политической практике на почве традиционных конституционности и законности, отрицаемых им в политическом идеале! Что может быть более характерно для понимания особенностей самого характера революционности идеолога демократических низов XVII века!

Лильберн, почувствовавший себя «старым, потрепанным штормами кораблем», которому более всего нужна «тихая гавань и покой», дал себе слово «без экстраординарной необходимости не ввязываться в публичные споры». Однако он поселился слишком близко к парламенту (в Саутворке), чтобы полностью оторваться от страстей политики. Между тем худшие опасения Лильберна подтвердились: Республика, вылепленная в Совете офицеров, оказалась откровенно олигархическим режимом. В «охвостье» и Государственном совете заправляли люди из окружения Кромвеля. Сам Лильберн отказался от предложенного ему государственного поста на том основании, что не желал своим именем поддержать «столь несправедливый и незаконный институт, как бесконечно длившийся и силой армии дважды очищенный парламент».

Но помимо этого он не желал жить за счет несправедливо собираемых налогов: «Я не могу со спокойной совестью жить за счет добытого бедными людьми в поте лица, получая большое жалованье за место… Ныне они остались без занятий, их имущество истрачено ради обещанного восстановления их свобод… и голод обрушился на некоторые части страны, где тысячи находятся на грани голодной смерти».

Установление республиканского режима, бесспорно, явилось знаменательной вехой в истории Английской революции. Однако тот факт, что это событие не оказалось следствием реализации «Народного соглашения», а произошло в обход его, сразу же не только насторожил Лильберна, но и поставил его в открытую оппозицию к нему. Он просто не мог оставаться посторонним наблюдателем совершающегося обмана и вопреки ранее принятому решению держаться подальше от политики вернулся к активной политической деятельности.

26 февраля 1649 г. Лильберн предстал перед барьером палаты общин со своим памфлетом «Новые цепи Англии» [130] Его полное название «Раскрытие новых цепей Англии, или Серьезные опасения части народа относительно Республики». .

Однако, прежде чем мы познакомимся с его содержанием, бросим хотя бы беглый взгляд на положение трудового народа Англии. В результате двух гражданских войн народное хозяйство страны было основательно подорвано. Помимо прямого уничтожения материальных ресурсов во многих районах были нарушены внутренние и внешние хозяйственные связи. Экономическая депрессия особенно поразила основную отрасль промышленности — производство и сбыт шерстяных изделий. Центры этой промышленности, и прежде всего юго-западные графства, были поражены безработицей. Сокращение внешнего и внутреннего обмена тяжело отразилось и на положении мелких ремесленников, наемных рабочих и подмастерьев в самой столице. К массовой безработице в городах и промышленных местечках прибавилось плачевное состояние сельского хозяйства, где последствия военных действий оказались особенно разрушительными. К ним прибавились недороды 1646 и 1649 гг., приведшие к резкому вздорожанию продовольствия. В 1648 г. средняя цена пшеницы вдвое превышала средние цены за пятилетие (1641–1645). Хлеб стал недоступной роскошью для лишенных работы городских и сельских бедняков. Со всех концов страны в Лондон доносились горькие жалобы и прямые угрозы бедствующих масс. «О члены парламента и богатые люди Сити, которые легко живут и пьют вино из кубков. Вы, перемалывающие наши лица и сдирающие нашу кожу, неужели ни один из вас не заметит наши лица, почерневшие от горя и голода? Чем же являются ваши блестящие шелка и бархат, сверкающие золотом и серебром галуны, если не потом наших лиц и нуждой наших желудков».

К весне 1649 г. острое недовольство охватило и армию. Казнь короля и установление республиканского правления не приблизили радикально настроенные элементы в ней к ожидаемым целям. Рядовые по-прежнему не получили причитавшейся им задолженности, их возмущало сохранение солдатского постоя, т. е. дарового содержания их в частных домах, возбуждавшего и восстанавливавшего против них население. Ничего не было сделано для обеспечения бедных; сохранились десятина и полуварварская система права и правосудия. Недовольство в армии было в эти дни столь распространено, что командование запретило частные собрания (митинги) солдат и офицеров. Гражданским лицам не разрешалось появляться в расположении армии; обращаться с петициями солдаты могли лишь через офицеров.

Новое положение вещей Лильберн выразил словами горькими и беспощадными: «Обнадеживающее цветение свободы дало эти горькие плоды наиболее отвратительного и низкого рабства, в котором когда-либо находился англичанин». Где же та свобода, именем которой поднимали народ на борьбу и которая столь дорогой ценой была обретена? — вопрошал автор «Новых цепей Англии». И далее шел перечень первых актов только что родившейся индепендентской Республики, которая была не чем иным, как издевкой над этим великим понятием. Изданный ею ордонанс о печати по-прежнему подавлял свободу слова; чрезвычайное судилище — высшая судебная палата — пришло на смену традиционному судебному разбирательству посредством жюри; вместо свободы совести — контроль властей над ней, вместо судебной реформы — введение новых пошлин за право возбуждать судебные иски. Сохранено тюремное заключение за долги. И в дополнение к этому «новому роду свободы» спешно создан Государственный совет, наделенный высшей властью.