Михаил Барг - Великая английская революция в портретах ее деятелей

И Лильберн продолжал: «Они поступают с нами, как в доброе старое время епископы — с честными пуританами… до такого ничтожества низведен народ в то время, когда ему льстят, уверяя, что он — единственное начало всякой справедливой власти». И как вывод: вместо ожидавшейся свободы народ оказался в новых цепях. Наконец, в анализируемом памфлете содержался перечень традиционных для левеллерской публикации жалоб (уничтожение десятины, акциза и пошлин — этих скрытых воров, грабителей и опустошителей бедных и среднего достатка людей, монополий, «мешающих» и приводящих к упадку сукноделие) и требований. Среди них роспуск существующей палаты общин, смена должностных лиц, давно пребывающих у власти, роспуск Государственного совета, выплата задолженности солдатам и др.

1 марта пять солдат вручили Ферфаксу и Совету офицеров петицию, в которой содержался протест против введенных для рядового состава армии ограничений свободы собраний и права подачи петиций. Петиционеры заявили, что их было восемь человек и что они причастны к составлению «Новых цепей Англии». Они были немедленно схвачены и преданы военно-полевому суду. После позорной экзекуции их навсегда изгнали из армии. 21 марта от их имени был опубликован памфлет «Охота на лисиц пятью гончими». Номинально авторами его выступали изгнанные из армии пять солдат (в действительности им, вероятно, являлся Овертон). Усмотрев суть конфликта, которым отмечена история Англии в 1647–1648 гг., в конфликте между добром и злом, авторы отождествили дело солдат с первым, а их гонителей — со вторым. Гранды всегда рассматривали солдат как «простых наемных рабов. Теперь и парламент превращен в представительство Кромвеля, Айртона и Гаррисона». «В результате если прежде страна управлялась королем, лордами и общинами, то теперь ею управляет генерал, военно-полевой суд и (беспомощная) палата общин». В чем же заключается различие? Завершается памфлет обращением к палате общин в поддержку требований, изложенных в «Новых цепях».

24 марта Лильберн представил в палату общин вторую часть «Новых цепей Англии» и «массовую петицию» за многими подписями, одобряющую изложенную им программу. Лильберн допускал в этой части явную непоследовательность: в начале памфлета он обрушивался с нападками на «охвостье» Долгого парламента за безволие и рабское послушание генералу и оружию, а в заключение от него же требовал наложить узду на грандов, подготовить условия для своего самороспуска и проведения в жизнь демократического «Народного соглашения». Однако основную свою задачу автор усматривал в разоблачении методов самовозвеличения Кромвеля, достигшего наконец посредством учреждения Государственного совета власти, к которой давно стремился. На данной стадии, когда Кромвель отстоит лишь на один шаг от трона, единственной надеждой, по словам Лильберна, оставался факт утери тиранами «расположения всего народа». Поэтому левеллеры в состоянии посредством просвещения народа и при его поддержке принудить парламент предпринять срочные и необходимые шаги. Как и следовало ожидать, гранды усмотрели в памфлете Лильберна угрозу режиму, столь же опасную, как и угроза справа — со стороны роялистов и пресвитериан.

27 марта, т. е. через три дня после представления Лильберном второй части «Новых цепей Англии» в парламент, палата общин объявила ее авторов изменниками. На следующий день руководящие деятели левеллеров — Лильберн, Уолвин, Овертон и Томас Принс — были на рассвете арестованы и доставлены в Государственный совет. Его председатель Брэдшоу и его коллеги оказались на этот раз в роли следователей и судей одновременно.

Первый вопрос, обращенный к Лильберну, гласил: «Каково было ваше участие в последнем скандальном памфлете?» Лильберн, верный своему однажды принятому модусу поведения в таких случаях, сперва отказался снять головной убор, а затем вместо ответа по существу довольно пространно обосновал отсутствие у Совета юридической власти. Если же парламент наделил его таковой, то это делегирование не имеет законной силы. На это Брэдшоу ответил, что Совет в данном случае выступает не как юридическая трибуна, а как инстанция, ведущая расследование. На повторно поставленный вопрос о доле его участия в составлении памфлета Лильберн отказался отвечать, иначе он бы «предал свободы Англии». В заключение Лильберн заявил: «Я желаю заявить, что мои действия не были совершены в тайнике или в глухом углу… Но при свете солнца, перед лицом сотен и нескольких тысяч человек, а если это так, то возможно, что среди тех, кто слышал меня и видел, вы найдете несколько сот свидетелей, которые сообщат вам, чт о я говорил и делал, ибо я ненавижу темные углы и тайники. Мои недавние действия не нуждаются ни в маскировке, ни в сокрытии, они были более достойными этого, и я не сожалею по поводу того, что совершил, ибо я хорошо осматриваюсь вокруг, прежде чем совершить то, что совершаю, и я готов положить свою жизнь, чтобы оправдать мной совершенное, и это все, что я могу ответить на ваш вопрос». Когда он уже был удален из помещения Совета, Лильберн услышал за дверью голос Кромвеля: «Нет другого пути обращения с этими людьми, чем уничтожить их… Если вы не уничтожите их, они уничтожат вас».

На следующий день всех четырех левеллеров заключили в Тауэр. Все это было живо изложено в той части памфлета «Картина Государственного совета», которая принадлежала Лильберну. Арест лидеров партии левеллеров привел в движение многие тысячи ее членов и сторонников.

2 апреля 1649 г. петиция, под которой значилось 10 тыс. подписей, была вручена парламенту делегацией в составе 80 человек. В ней говорилось: «Ни один человек не может быть… осужден… иначе как за нарушения какого-либо закона, сперва утвержденного, а затем опубликованного к сведению народа, чем избегается неопределенность и произвол, иначе каждый человек оказывается перед угрозой того и другого в отношении своего имущества, свободы и жизни».

Спустя две недели аналогичная по содержанию петиция была снова передана в парламент за таким же числом подписей делегацией в составе 20 человек. 23 апреля толпа женщин передала в парламент петиции «благорасположенных женщин», выражавших свою солидарность с делом левеллеров, — это было по сути первое в истории Англии самостоятельное выступление женщин, потребовавших, чтобы их голос был выслушан в публичных делах. Наконец, в защиту арестованных левеллеров была составлена и петиция солдат.

Сами узники тоже не сидели сложа руки. 14 апреля была опубликована «Декларация [131] Ее автором является Уильям Уолвин. Лильберна, Уолвина, Принса и Овертона», содержавшая четко сформулированную квинтэссенцию социальной философии левеллеров. Она гласила: «Поскольку ни один человек не рожден только для себя одного, он обязан по законам природы… христианства… и гражданского общества употребить все свои силы для содействия прогрессу, счастью всех, (проистекающего) из равной заинтересованности каждого в благе другого как в своем собственном. И хотя в этом направлении мы трудились недостаточно успешно, однако с искренностью сердца для того, чтобы из общих бедствий этого времени добыть такую толику свободы и добра для нации, которая могла бы возместить ее многие горести и длительные страдания».