Андрей Беляков - Чингисиды в России XV–XVII веков: просопографическое исследование

И. Добролюбов в своем сочинении, посвященном описанию церквей и монастырей Рязанской епархии, ссылаясь на описание монастыря, составленное в мае 1754 г. подпоручиком капорского пехотного полка Алексеем Житковым, не отмечает наличия часовни в XVIII в. Хотя это вовсе не означает, что ее не было там в это время [1042]. Скорее, это констатация факта незначительности данного сооружения.

Интерес к биографии царевича проснулся, судя по всему, только на рубеже XIX–XX вв. после выхода сочинения Н.И. Шишкина [1043]. С этого момента в церковных кругах стали «припоминать» подробности жизни царевича Якова. На настоящий момент его жизнеописание выглядит следующим образом. Царевич отличался особенным благочестием после того, как в детстве получил исцеление от иконы Казанской Богоматери «Моление старицы Иустинии». Своей жизнью он возбудил ненависть фанатиков-мусульман, жестоко избитый ими, он еле дополз до ближайшего дома, где ему оказали помощь. Вскоре он соборовался. Смерть приписывают последствиям избиения или же отравлению родственниками-мусульманами. На момент смерти ему было 17 или 25 лет. В настоящее время жизнеописание царевича находится в комиссии по канонизации [1044]. Официальная точка зрения Рязанской епархии по данному вопросу была приведена в книге «Святые и праведники земли Рязанской X–XX вв.» [1045]. Считалось, что царевич помогал, в частности, от зубной боли. Монахини монастыря ежедневно посыпали надгробную плиту чистым речным песком, который паломники забирали с собой. В XIX в. велась особая тетрадь, в которую записывались все случаи исцеления. После революции тетрадь была уничтожена. Однако подобная фиксация исцеления известна и в 30-е гг. XX в. В начале 30-х годов XX в. часовня и могила были разрушены. В настоящее время их местонахождения можно определить только приблизительно.

Но на этом история не закончилась. Неожиданно всплывают все новые и новые мифы. Так, В.В. Акимов в одной из своих последних книг утверждает, что в 1679 г. царевич Сеит-Бурхан б. Арслан отрекся от престола, принял крещение и под именем монаха Василия ушел в монастырь [1046]. Автор явно смешивает отца и сына. На подобные глупости можно было бы не обращать внимания, но они стимулируют появление все новых и новых «сенсационных открытий», которые начинают жить своей собственной жизнью.

Конечно же, данная история царевича нереальна. Но мы можем предположить, что же представляла собой жизнь царевича. Информация о его братьях, в своем большинстве нам известна по дворцовым разрядам, но в них нет ни одного упоминания о Якове. В чем причина этого? Вряд ли в излишней благочестивости царевича. Это, наоборот, помогло бы ему занять в столице видное положение. Скорее всего, его просто прятали по причине какого-либо серьезного заболевания, возможно, психического либо серьезного уродства, другие объяснения найти трудно. Именно с этим заболеванием была связана и его смерть. Что касается возраста, то на момент смерти Якову не могло быть более 21 полного года. Известно, что его отец крестился не ранее лета 1654 г. Значит, свадьба была сыграна еще позднее.

Но можно предположить и иное объяснение. Яков мог быть незаконнорожденным сыном Василия, появившимся на свет еще до крещения касимовского царевича. Этому имеется несколько косвенных подтверждений, в том числе: сам факт сокрытия царевича в Касимове, похороны в Касимове, а не в московской родовой усыпальнице, отсутствие его имени в синодике Василия Араслановича [1047]. К тому же после смерти Василия Араслановича и его матери, царицы Фатимы, их наследники царевичи Иван и Сергей Васильевичи отказались содержать монахинь Казанского монастыря («их, игуменью с сестрами кормили и поили и на одежду давали из своих доходов»), как это было ранее [1048]. Следует особо подчеркнуть, что сыновья Василия Араслановича (судя по всему, все) еще при жизни отца по достижении совершеннолетия испомещались московским государем. Следы подобных пожалований сохранились до наших дней, в том числе и в деле о споре о поместьях между вдовой царевича Семена Васильевича и его братом Иваном. В нем упоминаются пожалования иных братьев, но умалчивается о каких либо земельных владениях Якова [1049]. В подтверждение высказанной нами версии можно привести и тот факт, что П. Долгоруков ничего не знает или умалчивает о Якове, хотя и посещал Касимов, место жительство своих дальних свойственников [1050]. Данное предположение, возможно, объясняет и еще один странный факт. После того как не ранее апреля 1654 г. Сеит-Бурхана после оглашения [1051]собирались поместить под начало в кремлевский Чудов монастырь, царевич отказался креститься. По неясным нам причинам об этом тут же в известность поставили рязанского архиепископа Мисаила [1052]. Наличие несовершеннолетнего незаконнорожденного сына у касимовского царевича, крестить которого и должен был рязанский архиерей (Касимов входил в Рязанскую епархию) может объяснить данный факт. Однако необходимо признать всю шаткость сделанных нами предположений. Утверждать что-либо более конкретно можно только при нахождении новых документов, хотя бы косвенно касающихся биографии царевича Якова [1053].

Таким образом, расположение некрополей Чингисидов также несет в себе определенную информацию. Их общее положение в России отражалось в том числе и на месте погребения. При этом мы наглядно видим как сохранившие верность исламу представители «золотого рода» стремились к определенной консолидации по месту захоронения.

Первоначально после смерти крещеные Чингисиды практически приравнивались к представителям правящего рода. Но данная практика просуществовала более чем недолго. Позднее Чингисиды стремились найти свое последнее упокоение в семейных некрополях тех знатных родов, с которыми они породнились. В конце XVII в. они стали создавать собственные родовые кладбища.

В последующем, XVIII–XIX вв., данная тенденция не укоренилась среди князей Сибирских. Места их погребения оказались сильно распылены по всей европейской России.

Нам удалось — достаточно полно — проследить специфику основных моментов жизни татарских царей и царевичей в России от рождения (вывоза) до смерти. При этом мы смогли показать динамику тех изменений, что постепенно происходили на протяжении XV–XVII вв. Однако мы еще практически ничего не говорили о членах дворов, а также о материальном содержании представителей «золотого рода» в России.

Вместе с тем или иным Чингисидом в России оказывались и их дворы. При этом их размеры каждый раз были различными и колебались от нескольких до нескольких сотен человек. В Москве, в особенности на раннем этапе (XV — начало XVI вв.), были в первую очередь заинтересованы в военной составляющей дворов представителей «золотого рода». Но дворы состояли не только из воинов. Судя по источникам, в них входили аталыки, имелдеши, огланы, князья, мирзы, сеиты, рядовые татары (казаки), лица, исполнявшие определенные административные и хозяйственные функции.