Сергей Свечников - Присоединение Марийского края к Русскому государству

Своеобразный заочный письменный «круглый стол» в рамках ежегодника «Средневековые тюрко-татарские государства», издаваемого Институтом истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан, состоялся в 2012 г. (в год 460-летия падения Казани). Опрос среди ученых из Москвы (В.В. Трепавлов, И.В. Зайцев), Санкт-Петербурга (Р.Ю. Почекаев), Казани (И.Я. Гилязов, Р.Г. Галлям, С.П. Саначин, Г.М. Давлетшин), Йошкар-Олы (А.Г. Бахтин), Кургана (Д.Н. Маслюженко) был проведен по следующим проблемам: 1). Какие причины предопределили победу Московского государства над Казанским и другими средневековыми тюрко-татарскими государствами? 2). Какие мифы и несоответствующие историческим фактам суждения существуют сегодня по поводу казанско-московских отношений первой половины XVI века? 3). Если оценивать прошедшие исторические события с высоты начала ХХI века, какими потерями и приобретениями ознаменовалась для татар и для России ликвидация татарской национальной государственности? Если по первым двум вопросам были высказаны в целом близкие друг к другу суждения, то по третьей проблеме выявились существенные разногласия между российскими и татарстанскими историками [103].

Истории присоединения марийцев и других народов Поволжья к России касались в своих работах и зарубежные исследователи, в частности, Э.Л. Кинан, Я. Пеленски, О. Притсак, П. Помози. Как правило, они изображают внешнюю политику русского правительства в резко негативном свете, подчеркивают экспансионисткий характер восточный политики Московского государства, симпатизируют борьбе народов Среднего Поволжья против Русского государства. Есть среди зарубежных исследователей и сторонники оборонческой теории (А.С. Донелли). Необходимо указать, что иностранные историки зачастую не учитывают сложный, неоднозначный и весьма специфический характер процесса вхождения поволжских народов в состав России [104].

Из зарубежных исследователей можно особо выделить швейцарского ученого Андреаса Каппелера (р. 1943). В его исследованиях, по сравнению с другими зарубежными авторами, данная проблема разработана гораздо глубже, более содержательно и наиболее полно. Большинство выводов и предположений А. Каппелера отличаются оригинальностью и в то же время объективностью. Заметное внимание он уделяет показу роли и места марийцев в средневековой истории Поволжья. Одна из теорий, разработанная и сформулированная А. Каппелером (концепция о трех узлах предпосылок становления Российской империи — традиция раннего многонационального Московского государства, многолетний опыт «собирания русских земель» и борьба за «золотоордынское наследство»), имеет парадигмальное значение для данной работы [105].

Вхождение марийского народа и основной территории его расселения в состав России в середине XVI в. имеет длительную предысторию. В этом плане судьба марийцев была схожей с участью других народов Среднего Поволжья, поэтому есть необходимость рассматривать предпосылки присоединения не только Марийского края, но и всего средневолжского региона в целом. Разумеется, это вовсе не исключает наличие местной, присущей только марийскому компоненту, специфики. Именно этому моменту в данной книге уделено особое внимание.

На присоединение Марийского края к Русскому государству большое влияние оказали контакты некоторых групп марийского населения со славяно-русскими государственными образованиями (ими последовательно были Киевская Русь, северо-восточные русские княжества и земли, Московская Русь) еще до XVI в. Был существенный сдерживающий фактор, не позволявший быстро завершить начатый в XII–XIII вв. процесс вхождения в состав Руси — это тесные и многосторонние связи марийцев с противостоявшими русской экспансии на восток тюркскими государствами (Волжско-Камская Булгария до начала XIII в., Улус Джучи (XIII — начало XV вв.), Казанское ханство (XV — середина XVI вв.)). Такое промежуточное положение, как полагает А. Каппелер, привело к тому, что марийцы, а также находившиеся в подобной же ситуации мордва и удмурты были втянуты в соседние государственные образования в экономическом и административном отношении, но при этом сохраняли собственную социальную верхушку и свою языческую религию [106].

Включение марийских земель в состав Руси с самого начала носило неоднозначный характер. Уже на рубеже XI–XII вв., согласно «Повести временных лет», марийцы («черемиса») входили в число данников древнерусских князей [107]. Считается, что данническая зависимость — это результат военных столкновений, примучивания» [108]. Правда, нет даже косвенных сведений о точной дате ее установления. Г.С. Лебедев на основе матричного метода показал, что в каталоге вводной части «Повести временных лет» «черемись» и «мордъва» могут быть объединены в одну группу с весью, мерей и муромой по четырем основным параметрам — генеалогическому, этническому, политическому и морально-этическому [109]. Это дает некоторые основания полагать, что марийцы стали данниками раньше, чем остальные перечисленные Нестором неславянские племена — «пермь, печера, емь» и другие «языцы, иже дань дают Руси» [110].

Есть сведения о зависимости марийцев от Владимира Мономаха. Согласно «Слову о погибели Русской земли», «черемисы… бортьничаху на князя великого Володимера» [111]. В Ипатьевской летописи в унисон с патетическим тоном «Слова» сказано, что он «наипаче же бе страшен поганым» [112]. По мнению Б.А. Рыбакова, настоящее окняжение, огосударствление Северо-Восточной Руси началось именно с Владимира Мономаха, когда тот еще был переяславским князем (1094–1113 гг.) [113].

Однако показания этих письменных источников не позволяют говорить о том, что дань древнерусским князьям платили все группы марийского населения; скорее всего, в сферу влияния Руси были втянуты лишь марийцы, проживавшие близ устья Оки.

Стремительные темпы русской колонизации вызывали противодействие местного финно-угорского населения, находившего поддержку со стороны Волжско-Камской Булгарии. В 1120 г., после ряда нападений булгар на русские города в Волго-Очье во II половине XI в., началась ответная серия походов владимиро-суздальских и союзных им князей на земли, либо принадлежавшие булгарским правителям, либо всего лишь контролируемые ими в порядке взимания дани с местного населения. Считается, что русско-булгарский конфликт разразился, прежде всего, на почве сбора дани [114].

Русские княжеские дружины не раз нападали на марийские селения, попадавшиеся на пути их следования к богатым булгарским городам. Известно, что зимой 1171/72 гг. отряд Бориса Жидиславича разорил одно крупное укрепленное и шесть мелких поселений чуть ниже устья Оки (так полагает В.А. Кучкин) [115], а здесь даже в XVI в. все еще проживало наряду с мордовским и марийское население [116].