Сергей Свечников - Присоединение Марийского края к Русскому государству

Вскоре под стенами Казани вновь появился Сафа-Гирей со своими шестьюдесятью крымскими соратниками и с многотысячным ногайским войском, посланным князем Юсуфом. Сафа-Гирей заручился поддержкой ногайцев, приняв на себя обязательства: признать свою вассальную зависимость от Юсуфа, не устраивать в Казани репрессий, оставить в заложниках своих жен и детей, выплатить «мангитские доходы», взять мурзу Юнуса, сына Юсуфа, князем в Казань, а также, что особо примечательно, заявлял: «А возму деи Казань, и яз деи Юсуфу да и вам (Юнусу и Али, сыновьям Юсуфа. — С.С .) дам Горную сторону, да и Арскую» [620].

Казанцы не сразу впустили Сафа-Гирея в город. Потребовалось 8 дней осады, чтобы, наконец, открыли ворота «худые люди»; основная часть крупных феодалов, по меньшей мере, прохладно отнеслась к приходу Сафа-Гирея. Став ханом, Сафа-Гирей не выполнил ни одного своего обещания: ногайцы за свою услугу не получили от него ничего, причем хан сумел обманом и хитростью вызволить из плена своих жен и детей; в Казани возобновились репрессии. Ногайские мурзы во главе с Юсуфом настроились на решительную борьбу против коварно обманувшего их хана Сафа-Гирея. Многие феодалы, не согласные с Сафа-Гиреем, смогли спастись бегством. Одни, в том числе сеит Беюрган, князь Костров (Хосров) эмигрировали в Ногайскую Орду, другие, в частности, князья Кулуш, Тереул, Бурнаш, братья Чуры Нарыкова (всего 76 человек) в сентябре 1546 г. прибыли в Москву и поступили на службу великому князю [621].

В результате серьезных политических потрясений 1545–1546 гг., в ходе войн, междоусобиц, репрессий погибло множество людей. Особенно сильно при этом пострадала казанская аристократия. Были устранены из правительства сторонники взвешенной внешней и внутренней политики, а к власти пришли приверженцы агрессивной внешней политики, поставившие страну на грань войны сразу с двумя сильными государствами — Россией и Ногайской Ордой. Кроме того, нескончаемый поток прибывавших в Россию казанских беженцев, который состоял в основном из феодалов, как полагает А.Г. Бахтин, предоставил Ивану IV дополнительные основания для вмешательства во внутренние дела ханства, не говоря уже о том, что в ряды русских войск вошли сотни, а затем тысячи опытных воинов [622].

Эти события серьезно повлияли на политические настроения и соответствующие действия представителей нетатарского населения, включая и марийцев. Жители Горной стороны, опасаясь новых вторжений русских войск, стремились к установлению мирных отношений с Русским государством и отрицательно относились к правлению Сафа-Гирея. Позиция населения Луговой стороны, скорее всего, несколько отличалась. Видимо, именно здесь было наибольшее число сторонников агрессивной внешней политики. Наверное, вовсе не случайно Сафа-Гирей пообещал передать ногайцам Горную и Арскую стороны, а про Луговую не вымолвил ни слова (здесь могла сказаться также относительная географическая удаленность этой части ханства от Ногайской Орды). Не исключено, что именно в годы господства в Казани крымцев на земле луговых марийцев утвердилась белячная система земельных пожалований, призванная, в первую очередь, стимулировать стремление местной знати к сотрудничеству с правительством Сафа-Гирея. Активные контакты с Крымом лидеров повстанческого движения луговых марийцев в 60-е гг. XVI в. [623], вероятно, во многом были обусловлены прежней практикой взаимоотношений с крымской правительственной группировкой в Казанском ханстве.

Возвращение на ханский престол Сафа-Гирея в августе 1546 г., приведшее к новому витку массовых репрессий, к возникновению угрозы вторжения иноземных войск (русских и ногайских), крайне обострило политическую ситуацию в Казанском ханстве. Наиболее ощутимым этот кризис был в столице, где протекали основные политические события, и на Горной стороне, наиболее уязвимой в военно-стратегическом плане части ханства. Значительная группа местного населения (вероятно, она была преимущественно представлена знатью) добивалась вмешательства Москвы, некоторые даже предпочли эмигрировать в Россию. Предполагалось, что посредством восстановления московского протектората удастся избежать разорительных войн и обеспечить в ханстве относительную политическую стабильность.

6 или 7 декабря 1546 г. в Москву прибыла делегация горных марийцев. В русских летописях содержатся разные сведения о ее составе и полномочиях, и это весьма важно для понимания сути рассматриваемых событий. В Никоновской, Александро-Невской, ряде списков Львовской летописи, в «Летописце начала царств» и Царственной книге сказано, что «прислали к великому князю бити челом горняя черемиса Тугай с товарищи дву черемисинов, чтобы государь пожаловал, послал рать на Казань, а они с воеводами государю служити хотят» [624]. Данное сообщение можно трактовать следующим образом: некий влиятельный человек, очевидно, представитель местной знати, по имени Тугай, возглавивший антикрымскую группировку горных марийцев, отправил в Москву двух своих представителей, чтобы заключить военный союз и организовать совместный поход на Казань. Между тем в Архивской и Львовской списках Львовской летописи указано: «… прислали к великому князю бити челом горняя черемиса Тугая с двумя товарищи черемисинами» [625]. Если следовать этой выдержке, получается, что делегация состояла из трех человек во главе с Тугаем и что она выражала волеизъявление всех горных марийцев. Было бы правильно отдать предпочтение первой формулировке, поскольку, во-первых, она встречается в большинстве идентичных летописных фрагментов, во-вторых, Архивский и Львовский списки имеют относительно позднее происхождение, и переписчики могли просто исказить воспроизводимое ими сообщение.

Разрядные книги дают несколько иную информацию. В них упоминается не Тугай, а сотник Атачик «с товарыщи». Возможно, это означает, что зимой 1546/47 гг. было снаряжено еще одно посольство горных людей (например, в целях подстраховки или, наоборот, из-за отсутствия согласованности действий между различными группами населения Горной стороны). Между текстами разрядных книг 1475–1598 гг. и 1475–1605 гг. есть небольшая, казалось бы, разница, которая существенно влияет на их смысл. Если в первом случае «горные черемисы» и «сотник Атачик с товарыщи» упоминаются вместе, без разделительного союза «и», то во втором — раздельно [626]. А.Г. Бахтин, принимая во внимание последний вариант, предположил, что это в лишний раз свидетельствует в пользу чувашского происхождения Атачика, поскольку, как утверждает В.Д. Димитриев, летописного Атачика можно отождествлять с персонажем чувашского исторического фольклора Анчиком [627]. Правда, нераздельное упоминание об Атачике и о «горней черемисе» позволяет говорить уже о горномарийском происхождении этого сотника. Однако именно удивительная историческая достоверность чувашского предания об Анчике вынуждает нас согласиться с мнением А.Г. Бахтина и В.Д. Димитриева.